готовил реформу военно-уголовного законодательства. Для этого офицер Генерального штаба, ответственный за военно-уголовную статистику, – Зыгмунт Сераковский представил военному министру собственный проект реформы. Материалы эти пока не найдены, но Н. Г. Чернышевский, знакомый с оригиналом проектных проб писал, что «записка Сераковского была богатым сводом фактов, обосновывающих необходимость облегчения участи солдат, избавления их спин от палок и розог».
Против проекта отмены телесных наказаний восстали генералы николаевской школы во главе с военным министром Н. О. Сухозанетом. Они ссылались на военно-уголовное законодательство Англии и Франции, допускавшее телесные наказания.
Другая часть прогрессивных военных деятелей, во главе с великим князем Константином Романовым и товарищем военного министра Милютиным высказалась в поддержку проекта. Для сбора данных, необходимых для реформы военно-уголовных законов, за границу и был послан Сераковский. По-видимому, и Сухозанет и группа Милютина возлагали на его миссию свои особые надежды.
Выступление Сераковского против шпицрутенов было поддержано «Современником»[52], опубликовавшим специальный очерк Яна Станевича «Чудо „Морского сборника“»[53]. Автор показал, как преображаются офицеры и солдаты, когда в подразделениях дисциплина строится на принципах гуманизма, сознательного отношения к делу, без зуботычин и палок. Однако, как гром среди ясного неба, в ежемесячном журнале «Военный сборник»[54] в феврале 1862 года появилась статья флигель-адъютанта князя Эмилия Витгенштейна[55] (Перевод с немецкого).
Сам Витгенштейн был послан в Париж с протоколом мирного договора и находился за границей до 1863 года. Проживая после Восточной (Крымской) войны за рубежом, автор написал и напечатал на немецком языке книгу «Кавалерийские очерки»; сама статья была анализом, в котором автор пытался найти рациональное зерно для реформ в Армии. Однако в разделе «О наградах и взысканиях» автор написал:
«Открытое и непреложное исполнение наказаний должно… не зависеть от социальных понятий образованного общества. Всё сказанное применяется вполне к телесным наказаниям, отвергаемым и клеймимым, благодаря новейшим идеям… Пусть мнение, нами высказанное, вызовет вопли всей массы современных филантропов, но мы не откажемся от него и останемся при своём убеждении. Соглашаясь с тем, что трудно, едва ли возможно, ввести телесные наказания, где они уже отменены. Мы одобряем вполне те государства, в которых они сохранены».