–Воронцов. В Париже улица названа его именем. Его позже высмеял Пушкин, который ухаживал за его женой.
–Браво! – с чувством произнес отец Клотильды.– Браво! Не Пушкину, конечно, а Воронцову! Русские не умеют ценить жизнь, потому что они умеют ценить честь. Так, Поль?
–Случается и нам совершать что-то достойное, – согласился Норов.
–Только не в Берлине, верно? – саркастически произнес Камарк.– Уж там вы отыгрались! И грабили, и убивали и насиловали!
–Да, погуляли,– подтвердил Норов.– Одна к двадцати.
–Одна женщина – на двадцать солдат, вы хотите сказать?!
–Нет, одна изнасилованная немка на 20 изнасилованных и убитых русских женщин. Мы немок не убивали. Мы не убиваем женщин. Кстати, вы знаете, сколько русских погибло, участвуя в вашем «Сопротивлении»?
–Нет, скажите,– улыбка все еще бродила на губах Камарка, но уже без прежней уверенности.
–Русские воевали в «Сопротивлении»?– удивился отец Клотильды.
–Ну как же! – с укором отозвался Реми.– Во Франции жило очень много русских эмигрантов.
–Это были их дети, второе поколение эмиграции. Французы не давали им гражданства, но они все равно пошли воевать добровольцами. Их погибло около восьми тысяч…
–Как много! – вздохнул Реми.– Получается, каждый двенадцатый от общего числа.
–Интереснее другое. Если соотнести по национальностям количество воевавших в «Сопротивлении» с убитыми, то получится, что мы, будучи здесь изгоями, погибали за Францию в три раза чаще, чем французы. Вам, наверное, покажется это глупым, месье Камарк?
Отец Клотильды поднялся, давая понять, что считает спор законченным.
–Предлагаю выпить за наши народы! – торжественно провозгласил он.– За русских и французов! За их великую культуру и историю!
Гости одобрительно зашумели, вставая.
–Ни хера не понял! – озабоченно признался Брыкин Норову, чокаясь бокалом с соседями.– Ты по-французски шпаришь спасу нет! Лучше, чем я по-русски! Я вижу, вы с Жеромом закусились, а из-за чего, не догоняю. Пьем-то хоть за что?
–За Россию! – нетерпеливо ответила ему Ляля.
–А, ну тогда – другое дело! – Брыкин приосанился.– За Россию – мы всегда! А может, мы им песню споем? Как ты, Паш? Ань, Ляльк, давайте, а? Врежем им, сука, по-нашему! Эту, про офицеров! «За свободу, за Россию, до конца!».
–Лучше не надо! – прервал его Норов.
–А че ты сразу «нет»?! Самое оно! Я вот только слов дальше не помню…