Артисты, набросив верхнюю одежду, покидали театр, торопясь домой, сбегая из объятого тьмой «Lacroix». На ходу они бросили, что ключ от выхода остался на столике у кабинета Гаскона.
Жиль, встретившись с ней в коридоре, огляделся по сторонам.
– В буфет, значит. Тебя проводить?
– Нет, – ответила Изабель, пожав плечами. – Призрак не появлялся сегодня. Либо у него дела поважнее, либо я ему наскучила.
На самом деле, она просто терпеть не могла принимать от кого-то помощь.
– И всё же. Он непредсказуем.
– Иди, пока он не пришил очередной горчичник.
Жиль поморщился, но всё же кивнул. Оставаться в театре ночью ему хотелось ещё меньше, чем ей.
Вздохнув, Изабель шла по тёмным коридорам, сжимая в руке фонарик. В полумраке тени пришли в движение, статуи и картины казались живыми и дышащими. Порой девушка вздрагивала и направляла луч в ту сторону, откуда ей померещилось движение, но всякий раз натыкалась на очередной пышный цветок в горшке.
Изабель открыла дверь буфета и замерла, увидев в пустом, уснувшем зале накрытый на двоих столик.
Блюда были закрыты серебряными крышками, приборы разложены, как в ресторанах. Столик стоял у панорамного окна, из которого виднелся заснеженный Париж. Единственным источником света в огромном буфете были две зажженные свечки. Кто бы ни решил устроить свидание, он был здесь всего пару секунд назад.
На столе лежала роза. Это вызвало у Изабель подавленные воспоминания.
Выключив фонарик и оглядевшись, она подошла, поддавшись любопытству. Рядом с салфетками на столе была сложенная треугольником записка с инициалами «П.О.».
Дрожащими пальцами Изабель развернула бумагу.
– Дорогая Изабель, – прочла она дрогнувшим голосом. Кровь схлынула с её лица, от ужаса ноги подкосились. Она совсем одна в оперном театре, а проклятый Призрак и не думал никуда исчезать, – вы не откажете в любезности отужинать с маньяком?
Он это слышал? Но она же говорила совсем тихо!
Нужно научиться следить за языком.
И нужно бежать! К чёрту! Поест утром!
– Молчание – знак согласия?
Изабель вздрогнула. Незнакомый голос раздался из-за спины и звучал так близко, словно его обладатель стоял всего в шаге от девушки. Она смяла бумагу и медленно, дрожа всем телом, обернулась.