– Дорогая, я пришел, – хлопает входная дверь, а я вздрагиваю.
Кажется, немного задремала, и тело неприятно ноет от неудобной позы.
– Здравствуй, – здороваюсь с Робертом, опуская глаза в пол.
– Что это?! – восклицает он. – Подойди ко мне, вот так. А теперь взгляни в глаза и снова поприветствуй.
– Здравствуй, – покорно повторяю я, пока он держит мой подбородок.
– Вот и умница. Чтобы так всегда впредь делала. И переоденься, на тебе надето Мерлин знает что, – кривится Роберт.
– Но я люблю этот костюм, он уютный, – пытаюсь отстоять свою любимую домашнюю одежду.
– Моя женщина должна носить только красивые юбки и платья, – мужчина с пренебрежением выплевывает эти слова прямо мне в лицо, сильно сжимая подбородок. – Это ясно?
– Д-да, – дрожащим голосом отвечаю я, со всей силы пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы обиды.
– Так-то лучше, – вмиг расслабляется Роберт и отпускает. – Иди, и не надо плакать, я забочусь исключительно о тебе.
И напоследок шлепает меня по попе.
Как же унизительно.
Плетусь в комнату в поисках платья.
Какая к черту забота?! Эта скотина только о себе думает.
Ох, тяжело вздыхаю, заметив собственное отражение в зеркале в абсолютно неуместном нарядном белом платье. И пусть. Хотел ведь его, теперь получит. Специально искать что-то подходящее я не намерена.
Возвращаюсь, и в голове стучит лишь одно – «О Моргана, на каком же я дне! Нет! Я и есть то самое дно, ниже падать некуда».
Но неделю спустя я пойму, что есть еще очень много не прошедших граней этого самого дна, многие из которых я обязательно постигну благодаря Роберту Ромиро и собственной слабости и беспомощности.
Но пока я не знаю этого и корю себя всего лишь за переодевание.
– Вот видишь, какая красавица сразу! – умиляется мой жених. – Не обязательно было вечернее платье надевать, можно было бы и вариантом попроще ограничиться, конечно, но мне нравится, что ты для меня стараешься.
Подставляю щеку для поцелуя мужчины и кривлюсь в искусственной полуулыбке.
– А теперь ужин, – присаживается Роберт, предварительно усадив меня рядом.
Он аристократ, и правила приличия у него на первом месте.
За едой мы практически не разговариваем. Роберт с аппетитом поглощает пищу и налегает по своему обыкновению на алкоголь, а я сижу и вяло ковыряюсь в тарелке, гадая, придется ли сегодня раскрывать ноги перед этим человеком или нет.