– Ну всё-всё, сдаюсь, – заорал он через пять секунд после начала болевого приёма.
Я для порядка подержал его ещё немного, потом отпустил и спросил у Босова:
– Бой закончен?
– Закончен, – угрюмо ответил он, смотря куда-то в сторону, – с ним закончен. А со мной ты ещё встретишься.
– Может прямо щас и встретимся, раз уж мы все тут собрались? – предложил я.
– Нет, я сказал потом, значит потом, – буркнул тот и начал помогать Игорьку встать на ноги.
– Ну и ладушки, – ответил я натягивая обратно майку с трениками, – только давай уже без ножей.
Мы посоветовались друг с другом и решили, что если выходить в кино после ужина, в восьмом часу, назад вернёмся не раньше одиннадцати, поэтому что? Правильно, я провёл разъяснительную работу среди руководства и получил добро на пропуск ужина, получение питания сухим пайком и возврат в лагерь не позднее десяти часов вечера для всех нас четверых. Не скажу, что это просто удалось, но всякая работа красна результатом, а не процессами её выполнения, а результат в этом конкретном случае был строго в нашу пользу.
– И чего там нам в сухпаёк положат? – сразу же поинтересовался Колян.
– Да как обычно, наверно, – со вздохом отвечал ему я, – по бутерброду с котлетой, печеньки и яблоко.
– Ладно, я согласен, – махнул рукой он, – а у девочек спрашивал?
Спросил и у них, получил ровно такое же согласие. И вот мы все вместе уже уходим от опостылевшего дебаркадера куда глаза глядят, а глядят они у нас в данном случае строго на север на славный город (а если уж быть точным, то посёлок городского типа) Урицк, названный так в честь видного революционного деятеля Моисея Соломоновича Урицкого, зверски застреленного в 18 году эсером Канегиссером.
– Так я узнала, что там за кино идёт сегодня, – сказала Лена, когда мы завернули за ближайшую старицу, – «Как украсть миллион».
– Нормальный выбор, – одобрил я, – старенькое, правда, кинцо, но Одри Хэпберн с Питером О’Тулом скучать не дадут.
– А я вот что-то и не знаю такую актрису, Одри Хэпберн, – призналась Таня.
– Ну она такая маленькая и чёрненькая, – пояснил ей я, – под мальчика всё время стрижётся. У нас вроде бы в прокате были «Римские каникулы», где она вместе с Грегори Пеком отжигает.
– Да, вспомнила, – ответила Таня, – а Питер этот кто?
– Это ваще легенда кинематографа, – сказал я, – один Лоуренс Авравийский чего стоит. Высокий, худой, голубые глаза, светлые волосы – икона, короче говоря, стиля.