Умножение друг на друга этих двух сущностей – антропологического разлома в природном устройстве человека и эпистемологической неуверенности его в познаваемости и объяснении мира неизбежно ведет общечеловеческую культуру к краху невиданного порядка. Не только правила политического и социально-экономического порядка меняются, но незаметным образом реконструируются более глубинные вещи, связанные с сущностью человека как представителя разумной расы на планете Земля.
Хотелось бы с большей иронией отнестись к разнообразным феминистическим, экологическим, гендерным, расовым движениям в мире, приобретающим характер известной эпидемии, но массовость и мгновенное распространение идеологии всех этих «концепций и теорий» по всему миру говорят о том, что перед нами явный феномен эволюции человеческого сообщества. Эволюции известного рода заданности и получения результата, о каком мы еще не догадываемся. Просто мы еще не видим сути этой апостериорности, нам непонятны исходные начала данных процессов, но что-то подсказывает, что это отражение нового витка в развитии биолого-социальной стороны человеческого существа. Мы, как киты, стали выбрасываться на берег и гибнуть от отсутствия воды и привычной среды обитания.
Можно ли с этим бороться, есть ли видимые пути одоления? Это и есть совокупность вопрошаний данной книги. Есть определенная традиция в жанровом своеобразии работ подобного рода, ей и следовал автор этих строк, назвав то, что лежит перед читателем – философскими эссе. Ему кажется, что такого рода работы есть вклад культуры в преодоление хаоса текущего состояния цивилизации и сохранение, хоть каких-то, но островков смысла и упорядоченного понимания бытия, где человек продолжает находиться в его центре и дальше развивается по законам гуманизма, высокого интеллекта и ответственности перед человеческой расой.
* * *
И еще одно, во многом техническое замечание. Автор данной книги сознательно ушел от всякого рода привычных для научного стиля изложения материала ссылок на другое мнение, апеллирования к каким-то источникам, концепциям, полемика с ними и прочее в таком же роде. Разумеется, в полном объеме этого ему не удалось избежать, и те или иные имена появляются на страницах книги. Но установка была как раз на логику представления чистых сущностей ключевых понятий философского мышления. Имя Парменида не случайно открывает книгу, и опора на древнегреческий стиль отношения к воссозданию бытия в самых крупных категориях человеческого сознания (в индивидуальном авторском понимании, конечно), лежит в основе не метода – методом выступает