“Ты ведь и тогда боялась менять, помнишь? А стало лучше. Теперь так и будет – все лучше и лучше. Да! А как же?!”
Менять тогда? Сравнил! Тогда! Во-первых, когда это было? Еще до голоса. До него мы разговаривали только написанными словами. Да, в начале было – оно, Слово. То есть, тысячи слов темными значками на светящемся экране. Каждый божий день порции новых слов.
А голос – это уже продолжение.
И откуда эта любовь прибегать к словам? Эта надежда с их помощью побороть позорное бессилие хоть что-нибудь понять. Или объяснить. Или удержать.
Чего только не бывает. Аня-Неточка сыграла роль змея-искусителя в инетных кущах. Подсунула мне тогда эти объявления. И я написала свою первую записку просто так – проверить, работает мой новенький ящик, не работает. Ничем ведь это не грозит.
Но адресат откликнулся чем-то странным, заикающимся от волнения. Надо же! Забыть не забыла, но и в специальную папку для хранения помещать не стала. Тогда через день опять – от того же, в “непрочитанных”.
Не попадись мне на глаза тогда тот светляк среди шоколадных петушков, сидела бы теперь неслышным растением на своём диване, а не на этой искуственнокожаной полке. И что такого было в нём? Почему именно он? А если бы листнула дальше? Не успела, застряла. С пометкой «Не для перпендикулярных». Может, и не объявление это было, а… шифр какой-то особый. Действовал не иначе гипнозом или новым ядом на фокусную группу. На продвинутых в разоблачении геометрически правильных фигур.
“В серой до безысходности словесной паутине ваш эдвертисмент живо сверкнул – подобно светлячку…”, – так и отстучала я в своем обращении №1 к… невесть кому, к обладателю тайны о том, кто же он есть. Привидится же! Светляк!
Странно, конечно – с теми, кто изо дня в день толчётся рядом, часто и поговорить-то не получается. Не интересно. И вот бог знает где, куда тебя и в жизни не занесло бы, отыскивается кто-то, с кем, с невидимым – если день не поговоришь, то и не знаешь уже, на кой тебе всё это окружающее и до оскомины настоящее?
Только и знаешь, косить глазом в правый нижний угол экрана, что бы не делал – не вылез ли крошка-конвертик. И они слетали, как миленькие – с неба или ещё откуда. Вцепляешься в них, дрожа от нетерпения, как пьющий в горло бутылки. К тому же, и мои письма были нужны позарез, я знаю.