– Валентин, ну вы бы на их месте, наверное, так же… – попытался возразить Статейнов.
Но полковник, не дослушав его, ожесточенно процедил сквозь зубы:
– Не могу я представить себя на их месте. Не могу… Стрелять в безоружных женщин и детей… Достреливать раненых… Истязать и убивать пленных… Не могу. Не по-русски это. Не в наших традициях. Только манкурты с выхолощенными душами так поступать могут.
Он вдруг наклонился над столом ближе к генералу, словно собирался сказать что-то важное, из ряда вон выходящее, только что открывшееся его сознанию:
– Ты представляешь, что на самом деле творили ельцинские трубадуры после разрушения СССР под усыпляющую болтовню об общечеловеческих и демократических ценностях? Они изымали души у русских людей. У парней из крестьянских и рабочих семей, их-то отпрыски в армии и милиции не служат. Они отравляли сознание молодых людей враньем о свободе личности, преимуществах рыночной экономики над плановой, собственнических интересов над общественными, прав над обязанностями. Они внушали, что самое важное – быть сильным, богатым, успешным. Кто не попал в эту категорию – примитивный отстой. Они делали из солдат России роботов для охраны новых хозяев жизни и уничтожения своих же соплеменников, но не продавших душу за красивые посулы… Я, кажется, начинаю понимать апокалипсическое число зверя 666 из послания Иоанна Богослова – конец света наступит, когда две трети населения Земли превратятся из людей в биологических роботов. Понимаешь?
– Ну, ты, казак, уже куда-то шибко далеко ускакал. Я бы сказал, не в ту степь, – как-то неуверенно произнес Статейнов. – Пожалуй, без ста грамм никак не догнать твоих мыслей.
– Я же серьезно говорю, как старому другу и соратнику.
– И я – серьезно. Рабочий день закончился. – Генерал встал и жестом пригласил собеседника подняться. – А мы с тобой еще не добрались до главного вопроса нашей встречи. Пуд соли наверняка съели за время совместной службы, нужно бы и запить ее чем-нибудь приятным для души и тела.
Он потянул на себя одну из секций книжной стенки и открыл вход в комнату отдыха.
– Проходи. Садись в кресло. Точнее, присаживайся. Садиться не желаю никому из знакомых, особенно другу. Хотя никто в наше время ни от чего не застрахован. Сидели Язов с Крючковым. Сегодня Руцкой, Макашов и Ачалов на нарах парятся. Так что не будем беду накликать. Лучше выпьем коньячку за здоровье и нашу былую совместную службу.