И началось!.. Пинали, гады, по нашим ногам как вздумается и с разных сторон.
Хрустнула под коленкой кость у Ивана. Покачнулся он на сломанной ноге и рухнул возле Данилы. Следом и я упал.
Боль адская. На носках и нижней части галифе кровавые пятна проступили. Стон и хрип из горла вырываются. Но чувствую, что кости целы.
Унтер орет: «Ауф штейн!»
Черноус оперся на руки, кое-как встал на здоровой ноге. Ему и ее сломали. Покатился с воем по земле, пока не пристрелили.
«Ауф штейн!» – визжит надо мной взбесившийся от крови и всевластия унтер.
Ползаю на карачках, не могу встать на ноги. «Вставай, браток! – кричат из строя. – Не то пристрелят».
Пытаюсь подняться, но унтер тут же валит меня очередным ударом. И оттого, что он не дает мне до конца подняться, удары приходятся не по ногам, а по туловищу, более тупые и погашенные.
Наконец фашист выплеснул весь запал злобы и выдохся. Отступил на несколько шагов.
Шатаясь и размазывая по лицу кровь рукавом гимнастерки, я поднялся на ноги.
«Это есть живучий скотина. Он будет корошо работат на великий рейх!» – засмеялся унтер.
Так закончился для меня фронтовой период жизни и начался еще более адский – лагерный.
– Да, отец, нахлебался ты страданий. На десять жизней хватит, – вздохнул Валентин.
– Мужчины, завтрак готов, – раздался напевный голос Оксаны Семёновны. – Яша, тебе принести или ты с нами сядешь?
– Давай попробую с вами, – не сразу отозвался Яков Васильевич. – Токо оденусь и лицо сполосну. Подсоби, сынок.
Глава 7
На большую, иссеченную топорными зарубками вверху и «бородатую» остатками корней внизу яблоневую плаху Валентин поставил первый чурбак. Выбрал самый большой топор и, мысленно испросив Божьего благословения, с потягом рубанул в середину крученого вишневого чурбака. Блестящее рубило на треть вошло в деревянную плоть, но не раскололо ее.
Валентин вновь взметнул топор вместе с чурбаком и, перевернув его, с силой ударил обухом о колоду. Чурбак покосился на лезвии топора, но не раскололся.
После второго удара он и вовсе слетел с топора.
Валентин повертел его в руках, рассматривая текстуру древесины и выбирая место возможного раскола. Снова рубанул во всю мощь своих сил. Результат был ненамного успешнее первой попытки.
– Ну, погоди, вражина! – вслух пригрозил он и стал неистово кромсать ожелезившийся чурбак со всех сторон.