– Мы будем непрерывно находиться в компании друг друга несколько часов. Я ненавижу жеманство. Либо мы с вами переходим на ты, либо… – она прервалась, так как хозяйка, со словами «приятного аппетита, милые барышни», поставила на наш стол две порции сытного ужина такого размера, с каким я бы не справилась, даже будучи необыкновенно голодной.
– Либо? – спросила я после того, как Линда не продолжила свою речь, а почему-то уставилась на свою порцию еды так, как будто сомневалась, что именно она должна была с ней делать.
– Либо мы переходим на твой родной язык, который лишён этого досадливого расслоения местоимений, – подняв глаза, ответила она на том языке, которому я была научена с рождения; она, к моему удивлению, говорила почти что без акцента.
– Я, конечно же, не против… – удивлённо пробормотала я, поздно подумав о том, что моё удивление могло смотреться неуместно – никто ведь не удивлялся тому, что я знала их язык, – Озвучь, пожалуйста, другие условия.
– Хорошо. Слушай внимательно. Во-первых, хорошо поешь, – Линда кивнула на мой недавно принесённый горячий и сытный ужин, – Во-вторых, закажи себе котомку с провизией в дорогу. Не думай, что плотно поев сейчас, ты избавишь себя от необходимости есть в пути. Не избавишь: в лесу не прямые дороги и тебе понадобится много усилий, чтобы идти по петляющей тропе. К тому же там холодно. Поэтому, в-третьих, тепло оденься. Если, выбрав наряд, тебе покажется, что тебе может быть в нём жарко – не будет, поверь мне. В-четвёртых, мы будем делать привал каждый час, даже если тебе будет казаться, что это лишнее. Это не лишнее, поверь мне на́ слово. Пятое: ты должна идти только туда, куда иду я и не отходить от меня далеко. Это очень важно. Справишься?
– Конечно, – ответила я, чуть вздёрнув подбородок в жесте задетой гордости: по её мнению, мне не хватило бы ума соблюсти эти простые инструкции?
– Мне не кажется, что тебе не хватит ума соблюсти все эти пункты. Я просто заручаюсь твоим открытым согласием.
Тут, читатель, настал один из тех очень редких моментов моей жизни, когда я забывала всё воспитание, так прилежно привитое мне родителями и гувернантками.
– Ты читаешь мои мысли? – воскликнула я, подавшись вперёд и так исказив лицо от своего безмерного удивления, что, как мне показалось, исполни я этот номер перед театральной комиссией, меня бы тут же приняли в труппу.