День выдался туманный и молчаливый. Особняк Недсэмов возвышался над соседними домами, как благородный одинокий исполин. Целых четыре этажа на двухметровом фундаменте, укрытых от непогоды тёмной башенной крышей, которую только недавно подлатали – успели как раз до того, как началась долгая морось.
– Госпожа, ваш кофе, – на пороге возникла служанка в скромном бесцветном платье. Дженнет, славная девушка, хоть и нерасторопная. Бережно держа поднос, она подсеменила к туалетному столику, шурша излишне хрупкими ножками по ковру. – Садовник должен прийти совсем скоро.
– Садовник? – Синтия Недсэм нехотя отвела пепельные глазки от окна. Врождённая бледность лишь усугубляла её безмерно тоскливое выражение. Общая мрачность спальни также сказывалась.
– Ваш отец просил принять его в своё отсутствие.
Дженнет поставила неполную кружечку возле зеркала и убрала поднос подмышку.
– Кому какое дело до неопрятных кустов, если на улицах пусто?..
– Даже в такое время нельзя забывать об опрятности, госпожа. Мой отец всегда говорил: «Красота воодушевляет, как бы плохо ни обстояли дела, а её недостаток способен очернить даже самый ясный денёк».
Синтия запахнула накидку, прикрыв сползший почти до рёбер растянутый разрез ночной рубашки.
– Думаю, он без раздумий опроверг бы свои слова, если бы дожил до этого «ясного денька».
Губки Дженнет распрямились, но не дрогнули.
– Как скажете, госпожа. Я могу идти?
– Прости, Дженнет… – молодая госпожа досадливо помрачнела. – Я не в духе…
– Я не в обиде, госпожа, – служанка проверила, не растрепались ли скромно убранные назад светлые волосы. – Мне тоже не по себе в последнее время. Всё какое-то… Не знаю правильного слова.
– Тусклое, – Синтия взяла кофе и отпила – почти остыл, еле тёплый. – Вода теперь другая на вкус, ты заметила? Всё другое… Как будто дыхание этих смрадышей оскверняет всё, что мыслимо.
– Смрадышей, госпожа? – Дженнет в сомнении покривила бровки.
– Так их называют люди.
Кофе закончился, его было немного.
– А ваш отец? Помнится, он как-то чудно их назвал. Как же… Ксооты… – служанка сморщилась. – Ну и названьице, госпожа.