Кута еще долго говорил с сыновьями. Оказывается, он и сам истосковался по этому разговору. Ему в жизни не выпала возможность вот так в теплом семейном кругу послушать советы отца. Будущему абреку было шесть лет, когда его отец скончался от тяжелых ран. Лишь смутно он помнил свою бабушку Товсари – мать отца. Она была из тейпа Тумсой, рода Боки. Будучи старшим ребенком в семье она обладала глубоким уважением братьев. В особенности к ней был привязан младший брат Бетамарз. Его уважение и любовь к сестре передалось и его сыновьям Ахмарузу и Нохмарзе. Нохмарза, так же как и сын Товсари Эза – дядя Куты был наибом Имама Шамиля.
Отец в памяти Куты остался суровым и строгим горцем, на лице которого он ни разу не увидел даже легкое подобие улыбки. Через всю жизнь пронес Кута горькую обиду, что отец ни разу даже не прижал его к сердцу. Тепло и любовь, которых он не дождался от отца, в его жизни восполнил родной дядя – Эза.
– Нана, а мой отец любил меня? – неожиданно сорвался с уст Куты этот вопрос, который годами горел в его сердце.
Цаца встрепенулась:
– Почему ты это спрашиваешь?
– Я не помню, чтобы он меня когда-то обнимал, или даже разговаривал со мной. Я его запомнил строгим и неразговорчивым человеком. – Кута словно рылся в своей памяти, пытаясь достать из ее закоулков хотя бы один яркий фрагмент из своего непростого детства. Цаца нежно приобняла сына за плечи:
– Конечно, он любил тебя. Как бы он мог не любить свой единственный смысл жизни? Я видела и чувствовала его безграничную, всеобъемлющую любовь к тебе, которую он трепетно хранил в своем сердце. Просто, понимаешь настоящие мужчины хранят свои чувства глубоко-глубоко в сердце, как нечто сакральное и святое. А он был действительно настоящим мужчиной, каких я в своей жизни еще не видела. – Цаца замолчала, пристально вглядываясь в даль. Заза удивленно посмотрела на свекровь, осознавая, что над истинным чувством не властно даже время. Оно не стареет, не изнашивается и даже не умирает, а просто уходит в вечность вслед за душами тех, кому оно принадлежало…
Цаца осторожно взяла в свои руки ладонь Куты и тихо произнесла:
– Кута, ты ведь знаешь через что прошел твой отец. Только поистине сильный человек бы смог не сломаться под натиском такого большого горя, потому он так сильно боялся потерять нас с тобой. Мы для него были чем-то хрупким, поэтому он и запрятал нас глубоко в своем сердце, боясь даже лишним словом растревожить. – крупные капли слез застыли на морщинистых щеках женщины. Комнату окутала своеобразная тишина, кровавой нитью тянущаяся из глубины той большой трагедии, память о которой была еще жива. Вдруг эту тишину нарушил звонкий голос дочери абрека Бакали: