– В двадцать лет я знала Священный Коран наизусть. – продолжила Цаца. Тогда бабушка приняла важное решение – открыть в местной мечети школу-медресе для девочек, по обучению их азам религии и арабской письменности, а меня сделать их учителем. С этой работой моя жизнь приобрела другие яркие краски. Я была для своих девочек не только учителем, но и лучшей подругой, наставницей. Я всецело была посвящена в их юные судьбы, знала о их стремлениях, о их чистых словно весеннее цветенье первых чувствах и желаниях. Вся моя жизнь была посвящена религии, и передаче знаний девочкам, доверившимся мне. Годы шли. Я взрослела и знала, что много горцев ищут дорогу к моему сердцу. Известные, состоятельные люди, алимы со всех уголков Чечни приезжали к моему отцу, выражая желание той или иной семьи породниться с нами, порой бывали даже такие авторитетные семьи, которым и отказать-то было неприлично. Но, к сожалению, или к счастью, мое сердце оставалось закрытым, и я ведь не была виновата, что никто из них не мог найти к нему ключ. Виновата в какой-то мере была бабушка. С раннего детства рассказывала она мне о доблести и отваге настоящих мужчин. Я росла на чеченских сказках, где турпал нохчо сражался с врагами, а любовь всегда была самым главным и сильным оружием. Я выросла, и сказочные герои сменились на настоящих. Шейх Мансур, Имам Шамиль, Байсангур Беноевский, Алибек-Хаджи, Шуайп-Мулла, Ташу-Хаджи… я слышала о их подвигах из уст бабушки, о их безграничном мужестве и силе. Эти герои стали для меня нравственными идеалами и в самых потаенных глубинах своего, жаждущего любви сердца я ждала мужчину, имя которого могла бы наравне произнести с этими именами. Мои мысли не умели ходить по земле, они стремились в высь к вершинам чеченских гор, в которых вели свою неравную борьбу эти герои Кавказа. – Цаца снова задумалась. Воспоминания одновременно обжигали и согревали ее душу. Все замерли, словно оказались в плену какой-то сказки, которую хочется бесконечно слушать.
– Как то раз у нас гостил сын Шуайп-Муллы, Мухаммад-Хаджи, из Центороя. – продолжила женщина. – Он был дальним родственником моей бабушки. Посторонних в доме не было, и я, пристроившись рядом с бабушкой, слушала их разговоры.
– Как поживает твой родственник из Довта-Мартана? Все еще мстит врагам, или все же вернулся к мирной жизни? – вдруг спросила моя бабушка у гостя.