История Донского казачества. От генезиса до геноцида. Книга 1 - страница 16

Вот свидетельство о Ермаке историка Карамзина, он пишет так: « Ермак показал себя героем неустрашимым, вождем искусным, оказался грамотным в делах земских учреждений и в соблюдении воинской подчиненности, вселив тем самым в людей грубых и диких доверенность к новой власти, при чем, строго усмиряя своих же буйных сподвижников, которые преодолев столько опасностей, в земле ими завоеванной, оказавшись на краю света, не смели тронуть ни волоска на голове мирного жителя». По сказанию Тобольского летописца мы узнаем, что грозный, неумолимый Ермак, жалея воинов христианских в битвах, не жалел их в случае преступлений им совершенных в мирное время и казнил любого за всякое дело стыдное. Казаки его, и в пути, и в столице Сибирской вели жизнь целомудренную, а именно сражались и молились. В одну из схваток с непокорными воинствующими сибиряками, казаками был пленен племянник хана Маметкула, так его Ермак мало того, что не казнил и не кинул в темницу, но вместо этого принял его у себя с почестями и с оказанной его чину честью, высказав тем самым свое восхищение его смелости и мужеству. На что царский родственник сам проникся уважением к Ермаку и казачеству и на долгое время оставался радушным и верным их союзником. По весне, когда сошел, лед и стало возможным перемещаться на стругах и лодках по рекам, Ермак отправляет в Москву посольство с официальным известием о присоединении к Московии основной части Сибири. Во главе посланной казачьей станицы он дальновидно назначает атамана Ивана Кольцо, некогда, до Сибирского похода приговоренного царской властью к смертной казни за учиненные набеги, разбои и нападения на торговых людей, бить челом царю так сказать, новым царством Сибирским. Само казачье посольство было принято царем Иваном Грозным с великой честью и радостью. Со слов летописца; «Давно уже не было такого веселья в Москве унылой». Радовался царь, радовались бояре, радовался весь честной народ. Царь богато одарил всех к нему прибывших казаков. Ивану Кольцо, а заодно и другим казакам, дал полную амнистию за их лихие дела ранее ими совершенные. Ермаку же пожаловал титул князя Сибирского, а так же шубу с плеча царского, дорогую кольчугу и воинский шлем из царского арсенала. По окончании пиров и веселий вместе с отправляющимися казаками в Сибирь был снаряжен сильный, вспомогательный стрелецкий отряд, для поддержания царской власти в столь дальнем регионе. Герой Сибири Ермак по возвращению отряда и казаков был весьма рад осыпавшимися на него царскими милостями, но как оказалось, ликование его было не долгим, и вот по какому поводу. В Искер стрельцы с казаками добрались только с наступлением зимы, к приему столь крупного воинского подразделения люди были не готовы, продовольственных запасов оказалось категорическая нехватка, зима выдалась не удивление снежной, подвозка хлеба и продуктов была весьма затруднительна. Среди стрельцов, не привыкших ни к местному климату, ни к столь скромной трапезе начались болезни, вспыхнула эпидемия цинги. Болезнь перекинулась на местных и на казаков. Умер стрелецкий воевода, князь Болховский, а немного позже и большая часть стрелецкого отряда и множество казаков последовали, следом в сибирские могилы. Не покорившиеся еще племена подняли унылые ранее головы, расправили плечи, стали привлекать на свою стороны сомневающихся и присягнувших новой власти земляков. В конце концов, татары обложили свою бывшую столицу плотным тройным кольцом, началась блокада. В железном кольце оказался практически лазарет с больными казаками и чудом выжившими стрельцами. Само кольцо блокады было столь широко в диаметре, что если обороняющиеся и хотели разогнать татар выстрелами из пушек, то ядра просто напросто не долетали до них. Идти на прорыв так же было бессмысленно, на открытом пространстве казаки представляли бы собой отличные мишени для стрел неприятелей, окопавшихся и загородившихся телегами. Это и было частью коварного, татарского плана выморить оставшихся защитников голодом, взять город измором. Три месяца продолжалась мучительная осада, пока измученные болезнями и голодом казаки не решились на отчаянный шаг, риск был велик, но смерть от голода была страшнее гибели в бою. Часть казаков, под начальством Ермака, осталась охранять сам город, а другая их часть, под руководством атамана Мещеряка, темной ночью 12 июля в полной тишине незаметно от врага вышла за городские ворота. Выставленные татарские караулы удалось снять тихо, не привлекая внимания остальных спящих. Так как за всё время осады казаки вылазок не предпринимали, то это сыграло им на руку, враги, привыкшие к спокойной обстановке, со временем расслабились и сон их был довольно – таки крепок, пока по лагерю не стали разносится громкие крики напавших казаков, а так же предсмертные стоны зарубленных им еще спящих неприятелей. Началась страшная суматоха, переросшая в давку и последующая за всем этим паника. Татары не могли, ничего толком понять, кто на них напал и сколько нападавших, началась откровенное избиение убегающих. Видя такое удачное развитие событий, с города подоспели еще казацкие и стрелецкие силы на подмогу нападавшим. Враг же был окончательно дезорганизован и каждый искал только лишь возможность спастись от вездесущей казачьей сабли.