Вечером после ужина я взяла в библиотеке Библию с рыбками на обложке (рыба – древний символ христианства. – Прим. пер.) и принялась искать. Оказалось, что эти строки – библейский мэшап. Самые первые – «встань и иди» были взяты из девятой главы Деяний апостолов. Внезапно идущего в Дамаск Савла осиял божественный свет, он упал на землю и вопрошал к небесам: «Кто Ты, Господи?» В ответ он услышал: «Я Иисус, Которого ты гонишь. Встань и иди в город, и сказано будет тебе, что тебе надобно делать».
Савл стал апостолом Павлом, одним из величайших проповедников христианства и, кстати, святого-покровителя нашей школы.
Несмотря на болезнь и драматические переживания тех дней, мне понравилась история преображения Савла. В этой школе всех нас побуждали становиться новыми и лучшими людьми. Было приятно обнаружить на окне неприметный с виду фрагмент основополагающего текста с напоминанием о том, что мы не одни такие.
Вторая фраза о знании тайн Господних была взята из Евангелия от Матфея. Матфей рассказывает, что Иисус поучал народ и рассказывал притчи. И рассказал Он одну непростую притчу о сеятеле. Согласно ей, семена, упавшие на дороги, каменистые места, в неглубокую землю и в тернии, не дают всходов. Всходят только те, которые попадают на благодатную почву. Точно так же и слово Божие пропадает втуне в душах недостойных. Я всегда задавалась вопросом, почему бы Господу просто не помочь людям понять. И, кстати, о дорогах, каменистых местах и терниях – разве они не творения Господни? В этом со мной согласились Его ученики. Они спросили Иисуса, для чего он говорит сложными притчами. Он ответил: «Для того, что вам дано знать тайны Царствия Небесного, а им не дано».
А им не дано. На витраже эта часть фразы отсутствовала.
А так ли она нужна?
Это окно говорило о сущности нашей школы: осуществление божественной миссии с убежденностью в высшем знании. Льющийся через это окно свет освещал весь ряд, в котором сидела я.
На первом году обучения в нашей школе мои урбанизированные подружки из Вашингтона и Нью-Йорка жили в комнате со скошенными потолками на мансардном этаже их спального корпуса. Там мы располагались на диване и болтали о том, что не имело отношения к школьной жизни. Из-за алькова комната была длинной и темной. Из мансардного окна над диваном были видны только крыши других спальных корпусов и кроны деревьев. Мы слышали голоса проходивших внизу людей, но не видели их самих.