Аяксу Теламониду, к слову, тоже от богини досталось. Правда, не от Геры, а от Афины Паллады. Ну вот не понравился он ей. Ибо не фиг было с Одиссеем за призовые доспехи спорить и супротив греческих вождей замышлять недоброе. Вот и лишила его разума, и вместо вождей напал он с мечом на стадо баранов (что тоже в целом символично) и всех порубил-порезал. Пришёл в себя – ба, стыд-то какой! Пришлось на тот же самый меч бросаться.
На Ореста из рода Пелопидов никто из богов безумия не насылал, разум ему не мутил. Ему пришлось столкнуться с иным видом душевных страданий. Явился ему однажды Аполлон и заказал, если можно так выразиться, Климнестру, мать Ореста. Вместе с её полюбовником Эгисфом. Мол, не по понятиям, Орест, они поступили, когда отца твоего, Агамемнона, живота лишили. Сам ты тогда еле спасся, пришлось срочно эмигрировать. Пришло, говорит, время восстановить историческую справедливость. Вот ты и займись. Куда деваться, если заказчик такой серьёзный. Пошёл и убил. Вот тут-то и привязались к Оресту эринии. Те ещё фурии: помните, как Кронос Урану обрезание под корень делал? Вот из капель той крови они когда-то и родились.
Привязались они к Оресту не просто так. Работа у них такая: преследовать преступника, ввергая его в безумие (вот вам, кстати, и ещё один из взглядов тех далёких лет на этиологию психических заболеваний: аморальное поведение с расплатой за него). Мол, если совесть у тебя спит – так мы её разбудим и замучаем. В общем, досталось тогда Оресту неслабо. Чуть было навсегда с ума не сошёл. Даже Аполлон лишь паллиатив смог предложить – усыпил эриний на время.
Правда, потом Афина Паллада помогла: устроила бедолаге суд перед афинским ареопагом, и на этом суде признали (с преимуществом в один голос – как раз Афины Паллады), что парень невиновен. А раз так – то и эринии не при делах. Те было взъярились, но Афина и их сумела умаслить, предоставив ПМЖ в Аттике и пообещав, что почитать их будут так же, как и других богов. Молиться, жертвы приносить, всё такое. Словом, уговорила. С тех пор и стали называть эриний эвменидами, то есть благосклонными. А ещё – маниями, что, сами понимаете, о многом говорит.
С явлением психических эпидемий древние тоже сталкивались, и даже в мифологии этот феномен нашёл своё отражение.
Было у тиринфского царя Прета три дочери: Лисиппа, Ифиноя и Ифианасса. Жили бы себе и жили в неге и роскоши, да только однажды обидели они Геру. То ли её статуе язык показали, то ли ещё каким образом своё пренебрежение по молодости да глупости выказали, но Гере-то много ли надо, чтобы вспылить? Было бы за что – вообще бы поубивала, а так, считай, ещё легко отделались. Всего лишь коллективно сошли с ума. Дружно решили, что они коровы (насколько самокритично, уже сложно сказать, ибо мифология умалчивает об их телосложении), и отправились в предгорья щипать травку.