Уклончивость его Марии не нравилась. Должно быть, она спрашивала себя, зачем он пришел. Не за тем же, действительно, что хочет получить от нее свой портрет?
– Но я с удовольствием посмотрю, как вы будете меня рисовать. Конечно, я готов позировать, сколько потребуется.
– Вот как, – проговорила она, – уверена, вам станет скучно уже через двадцать минут.
– О, тут есть, чем заняться, не переживайте.
Мария наклонилась, чтобы сполоснуть кисть от алой краски. Темные волосы, сброшенные на плечи (46 см?), кончиками слегка коснулись травы. Краска окрасила мисочку в некрасивый рыжевато-бежевый цвет. Аппель встал.
– Сожалею, но я не подумала, что вам нужен другой стул. Я оставляю это место для горничной. Она намного ниже вас.
– Конечно, ничего страшного. – он нелюбезно потер колени. – Кстати, ваша сестра просила сказать вам, что любит вас. А, нет, извините, она хотела извиниться, что испортила вам праздник.
– А, это, – Мария уверенно крутила кисть в зеленой баночке, – она считает, что испортила мне… Боже мой, какой она все еще ребенок!
– Вы поругались? Извините мое любопытство.
– Нет. Мы не ссорились ни разу в жизни. Понятия не имею, с чего она решила, что испортила мне что-то. Я ни разу в жизни на нее не обижалась. Ссора – это если обижаются оба.
Она улыбнулась его страху. Аппель хотел и боялся приблизиться к краю.
– Вы так боитесь высоты?
– Нет… конечно, есть риск упасть.
– Вовсе нет. Я стояла на краю множество раз.
– Сколько?
– Хм, не меньше 27, мне кажется. – Она иронично рассмеялась. – Как можете заметить, я по-прежнему жива.
– Вам нравится смотреть вниз? Почему?
– Возможно, меня привлекает близость смерти?..
На иронию ее Аппель улыбнулся. Он не понимал, что чувствовать к этой молодой женщине, что невинно, случайными изменениями в лице, играет с ним. Отчасти она была ему приятна (уже потому, что не была Катериной). Вместе с тем Мария втайне вызывала у него странное беспокойство, природу которого он был не в силах объяснить себе самому. Нерешительно он отвернулся от нее и опустил глаза в землю – там трава наползала на камень.
– Катерина показалась мне немного обиженной… – начал он осторожно. – Немного… скажем так, не на своем месте.
– А, это. – Голос Марии за его спиной был спокойным. – Ей нужно привыкнуть. Она же пережила столько несчастий!