Надя давилась воспоминаниями. Боль от прожитого ядом текла по венам. Она сглотнула и продолжила.
– Но изменился не только внешний мир, изменилась я сама. Болезнь, настоящая или мнимая, отняла у меня несколько лет. Страх и тревога выедали до последней крошки. Не было бы не дня, когда у меня ничего не болело. Тело умело удивлять, и его сюрпризы становились всё изощреннее. Странное чувство в боку сменялось тахикардией, потом вместо нее приходили боли в спине. Потом в руке. Потом в ноге. Боль металась, сменялась головокружением, тошнотой или дрожью.
Всё потеряло смысл: и вкусная еда, и Новый Год, и день рождения, и новое платье. Перестали радовать те мелочи, из которых и состоит счастье. То, что раньше давалось легко и без усилий: запоминание и понимание дат и сложных формул, умение найти глубинные связи, вычленить из произведения его смысл, превратилось в туман. Голова не хотела работать. Или работала слишком быстро, что я выдыхалась прежде, чем успевала поймать хотя бы одну из мыслей за хвост. Желание обогнать кого-то и доказать, что я лучше, выглядело глупым и нелепым и из другой жизни. У девочки, которая могла днями и ночами могла не поднимать головы от учебников, начали вызывать трудности простые вещи. Мысль о том, что завтра нужно будет умыться и поесть причиняла головную боль. Я подкармливала свой страх, пока он не поглотил меня полностью.