В прошлом несколько Иных явились к Маку искать неприятностей.
И узнали его.
Я понятия не имел, кто такой Мак, но было ясно, что он не обычный владелец бара. Пора чуть лучше рассмотреть друг друга.
Но не успел я поднять взгляд, как Мак аккуратно накрыл мое лицо ладонью, чтобы я ничего не увидел.
– Не надо, – мягко произнес этот не самый разговорчивый человек. – Будет больно.
Он не убирал ладонь, пока я не отпустил энергию Зрения. Макэннели никак не мог этого знать, но все-таки знал, а стало быть, относился к весьма ограниченному числу существ, имевших прямую связь с божественным знанием. Так называемым интеллектусом. Вспоминая, как его назвали Иные, я уже не задавался вопросом, кто такой Мак. Или кем он был в прошлом.
Он медленно опустил руку, а затем попятился, поджал губы, решительно взглянул на меня и покачал головой, после чего метнулся к шкафчику и достал компактный ящик с инструментами. Несколько движений, и в тыльной стороне таблички появились два самореза, соединенные куском проволоки.
– Что это? – спросила Мёрфи, наблюдая за действиями Мака.
– Табличка с распятия, – объяснил я. – Та, на которой значилось «Царь Иудейский».
– Из хранилища? – Ее золотистые брови поползли на лоб.
– Ага, – ответил я.
– В чем ее сила?
– Эта табличка – олицетворение заступничества. Она фокусирует энергию на индивидууме, и происходит что-то вроде перенесения совокупных грехов человечества на Иисуса Христа. Если повесить ее над дверью, сверхъестественные силы не сумеют переступить порог, покуда жив полноправный хозяин дома.
Мак вынул из кармана складной нож, раскрыл его и уколол большой палец. Выступила капля крови.
– Значит, все, кто находится здесь, будут в безопасности, – заключила Кэррин.
Промедлив секунду, Мак с глубоким вздохом прижал палец к тыльной стороне таблички и размазал кровь по дереву.
– Кто бы ни пришел в этот дом, сперва ему придется убить хозяина, – негромко объяснил я.
Мак взял гвоздь и молоток, сунул табличку под мышку и ушел. Вскоре мы услышали характерный стук. Я повернулся к Мёрфи:
– Здесь наши пути расходятся.
– Гарри… – оторопела она, и глаза ее предостерегающе сверкнули.
– Поскольку ты будешь мне в тягость, – безжалостно продолжил я.
Глаза Кэррин вспыхнули ярче прежнего, засияли и наполнились слезами.
– Проклятье! – Она отвела взгляд.