– … ещё мне нравится, как ты щуришься, когда ешь ягодный штрудель. Когда делаешь первый укус, и даже немного до того. Уже предвкушая близкую кислинку, чуть прикрываешь глаза, будто готовый к терпкости вишни…
– Хватит! – Филипп взвился, как ужаленный. – Прекрати это! Ты разве не понимаешь, что это ненормально!
Я затихла, но глаз не прятала.
– Понимаю.
– Тогда зачем?
– Что зачем?
– Зачем… Зачем ты ведешь себя как помешанная?
Что мне оставалось, кроме как пожать плечами.
– Наверное потому, что я такая и есть, – тише проговорила я, и раскат грома сопровождаемый молнией сотряс воздух вокруг.
– Жуть какая, – Филипп резко поднялся со скамьи. – Прекрати меня преследовать.
– Я этого не делаю.
– Тогда что же ты делаешь?
– Просто смотрю на тебя.
– Ты делаешь это постоянно!
– Потому что на тебя невозможно не смотреть.
Филипп раскрыл рот, собираясь парировать, но так ничего и не произнес.
Я пожалела, что не зажгла факелы, мне так хотелось видеть его лицо отчетливее. О чём он подумал в этот момент?
– Я ухожу, – с этими словами он поспешил прочь из беседки.
– Филипп, – его имя на своём языке я пробовала не раз, но никогда не обращалась к нему вслух.
Его имя отдавало вкусом спелого персика.
Он остановился.
– Один неважный момент… – я поколебалась, и всё же произнесла, видя, что он ждёт, – записки без подписи шлёшь ты? – скомкано закончила я, надеясь, что он не обидится.
Я не хотела уличить его, просто если для него важны записки – ведь он упомянул о них и написал мне одну ранее днём – наверное, это могло иметь значение. Или нет? К однозначному выводу я не пришла – не успела, поэтому и произнесла без уверенности.
В этот момент, в абсолютной тишине, сверкнула молния. Затем раздался гром, и он вынырнул из-под укрытия беседки.
Всего миг я видела его лицо, но этого было достаточно, чтобы заметить смущение и уязвимость, а ещё лёгкий румянец, коснувшийся его скул.
Он был ВОСХИТИТЕЛЕН!
Не важно о чём был наш разговор и как сложился, вниз по дороге, обратно к академии, я полыхала вместе с потоками грязи от занявшегося дождя, абсолютно счастливая! После стольких лет лицезрения совершенства, шанс поговорить с ним – величайшая милость!