Иван-царевич задумчиво свернул свиток. Неужели не найдется на всем белом свете девицы, рядом с чьим именем встанет в ряд большее, чем у Шишаниды, количество галочек? Что ж, у него было три месяца, чтобы найти такую.
***
На следующее утро в другом семействе царило оживление. Вдовствующая боярыня Афанасьева была разбужена в неурочный час срочной депешей из царского терема, содержание которой мало того, что прогнало сон с ее чела, но и заставило с оптимистичными криками ворваться в светлицу своих дочерей. Громкими фразами она приступила к выражению своего неуемного восторга и упоения, мешая юным девицам досматривать сладкий утренний сон.
– Марфушенька! Матрёшенька! Радость-то какая! Девоньки! Просыпайтесь! Дел по горло!
Из-под одного цветастого одеяла высунулась босая нога и недовольно пошевелила пальчиками. Не менее пестрое одеяло было натянуто на голову второй барышни, издающую недовольные звуки.
– Вы послушайте, послушайте! – не унималась боярыня Афанасьева. – Проснитесь, говорю!
И она бесцеремонно сдернула с дочерей одеяла.
– Ну мама! – недовольно пошарила вокруг себя Марфушенька, не открывая глаз.
– Ну мама! – в унисон сестре промямлила Матрёшенька, тоже вслепую пытаясь укутать ноги подолом ночной рубахи.
Услышав реакции дочерей и сочтя их достаточно вразумительными, боярыня Афанасьева перешла к источнику своей бурной радости.
– Сегодня получено письмо! – известила она.
– Угу, – ответила Марфушенька, зевнув.
– Ага, – аналогично отреагировала Матрёшенька.
– Из царского терема, – дрожащим от счастья голосом добавила их маменька.
– Ого, – сестрицы ответили хором, но без энтузиазма и по-прежнему не открывая глаз.
– Просыпайтесь же! Девочки! Это же радость! – боярыня Афанасьева потормошила каждую дочку.
– Надо думать, – пробурчала Марфушенька.
– Из самого царя, – вяло добавила Матрёшенька.
И тут обе в испуге подскочили на своих перинах: выведенная из себя мать в гневе хлопнула крышкой сундука, что прозвучало не хуже пушечного выстрела. Одинаково хлопая глазами, сестрицы уставились на источник шума, а потом перевели полупроснувшиеся взоры на боярыню.
– Ну наконец, – удовлетворенно сказала она. – Слушайте!
Девицы переглянулись, но потом послушно склонили головы к правому плечу, демонстрируя внимание.
Боярыня Афанасьева развернула восторженно сминаемый свиток, разгладила его и торжественно прочитала: