Терапевт продолжала молчать.
– Она писала чудесные стихи. Если бы вы прочитали их, сразу бы поняли, о чем я говорю – там каждая строчка пропитана чувствами, – мужчина повернул голову в сторону, смотря в окно. – Почему-то она не любила писать днем. Чаще всего, она делала это темными вечерами. Закутывалась в плед, садилась в кресло-качалку, и включала ночник.
Мужчина резко повернулся и с вызовом посмотрел на терапевта.
– Да, она была закоренелым романтиком, – сказал он, – Даже ванну при свечах принимала. Я сам набирал ей воду, наливал в нее масло…
Мужчина вновь посмотрел в окно.
– Еще, у нее была забавная привычка. Задумавшись, она начинала покусывать ноготь на большом пальце левой руки, – он провел рукой по заостренному подбородку, – А еще… еще, она шикарно готовила. Впрочем, я не так часто давал ей такую возможность.
Мужчина усмехнулся.
– Практически каждый вечер таскал ее по ресторанам. Или готовил сам, я в этом неплох, – мужчина смахнул с плеча невидимую пылинку, – Еще… она обожала закаты. Порой, мы открывали нараспашку окна на балконе, садились на пол, открывали бутылку белого вина. Смотрели на закат, а потом… я долго ее целовал и всегда опрокидывал бутылку. Где бы та не стояла…
Мужчина на секунду задумался.
– Ее запах… – произнес он и втянул носом воздух, – Она любила свежие ароматы зеленого чая. А сама она пахла, вы не поверите, она пахла грецкими орехами! Такой терпкий, чуть сладкий запах, когда только разламываешь твердую скорлупу и подносишь орешек к лицу, пытаясь разглядеть, что у него внутри. А ее волосы… каштановые и волнистые, они пахли медом и немного молоком – запах ее любимого шампуня. Ее руки… такие длинные, ухоженные пальцы. Знаете, я думаю, именно такие пальцы должны быть у писательниц. От ее ладоней пахло апельсинами. Она могла есть их вечно. Каждая ее черта, каждая линия тела были совершенны. Она была совершенна…
Мужчина замолчал, поднимая на терапевта измученный взгляд. Нельзя было сразу сказать, какого оттенка были его глаза. В кабинете горел приглушенный свет, да и мужчина сейчас сидел с опущенной головой, глядя исподлобья. Одно было ясно точно – клиент давно не спал. Под глазами непонятного цвета залегли глубокие темно-фиолетовые тени.
Его взгляд был затуманен, а на лице застыла улыбка человека, замученного жизнью. Казалось, он смотрел куда-то мимо терапевта. Улыбка вдруг изменилась, став больше нежной, чем вымученной. Глаза еще больше заволокла таинственная дымка, от чего они приобрели серо-голубой оттенок.