С холмов к лесу заструился туман. Постепенно он становился гуще. Словно на землю опустились влажные сероватые облака, окутывая деревья, скрывая от глаз тропинки, просачиваясь между камней. Девушка замерла, будто ощутив преграду, отшатнулась назад, но все же решилась: метнулась к лесу и побежала, петляя меж деревьев, не разбирая дороги в ночной темноте и непроглядном тумане – она будто летела над землей, и тот зов, что манил ее, звучал словно внутри нее самой.
К дому на границе леса приблизилась испуганная, уморенная бегом хозяйка. Цепной пес у забора жалобно скулил, терзаясь страхом. Увидев распахнутую настежь дверь, крестьянка закричала:
– У меня оставался еще год! Они не могли сделать это, мне обещали еще год! – Она продолжала беззвучно проклинать себя за медлительность, за все свои бессмысленные теперь дела, задержавшие ее, за беспамятство и легкомысленность.
Но в то же время у нее оставалась надежда, что здесь какая-то ошибка и ее доченька, последняя, кто остался от большой семьи, скоро вернется домой.
Крестьянка побежала к лесу, спотыкаясь и падая. Туман и мрак глумились над человеческим бессилием, охватившим ее. В лесу мать начала кричать, звать дочь по имени. Голос срывался и тонул в белесом тумане. Только одна мысль давала надежду – ее Мо́раг не успела уйти слишком далеко.
Продолжая звать, крича, крестьянка кидалась из стороны в сторону в заколдованном круге, словно какая-то сила определила черту, за которую ей не дано было перейти. Где-то далеко прокукарекал петух. Земной и привычный звук отрезвил крестьянку. Она остановилась и попыталась отдышаться, прислонившись к влажному дереву. Только успела вспыхнуть в сознании мысль: «Наверное, уже полночь», как мир вокруг начал меняться.
Туман струился по-прежнему, но теперь все вокруг покрыли мириады сверкающих капелек. Это откуда-то выползли светлячки и озарили лес блеклым, загадочным, зеленоватым сиянием. В нем ощущалось что-то потустороннее, но отчаяние женщины было больше страха. Готовая сражаться, она неистово и, может, даже наивно верила в свою победу.
Крестьянка с отчаянной храбростью бросилась вперед. Рядом высился наполовину вросший в землю валун, светивший настолько ярко, что она не смогла бы описать это – его подножье сплошь усыпали переливающиеся изумрудные звездочки. На валуне сидела Мораг, уставшая, почти спящая, опустив лицо в сложенные на коленях ладони. Крестьянка с криками радости и облегчения кинулась к ней, обнимала и тормошила, но распахнувшиеся глаза девочки смотрели равнодушно, словно не узнавая.