Но почти случайно эти насмешки подтолкнули Элли к миру волшебных историй и изучению старинных легенд, сказок и мифов.
Время, отпущенное на сборы, летело, и наконец наступил последний день дома. Путь ожидался неблизкий и в какую-то глухомань, где, судя по карте, ничего, кроме болот, быть не могло. Тетушка тоже как-то быстро засобиралась в путь. Она только пообещала проводить Элли.
Вечером перед самым отъездом Элли зашла на кухню. Мать суетилась у плиты, готовя ужин, суматошно хватая то один предмет, то другой, словно пытаясь заглушить тревогу. Элли так и не привыкла к вечерним трапезам семьи, которые напоминали скорее поминки. Самая простая пища, которая съедалась за общим столом в тишине без удовольствия просто потому, что надо. Тоскливый круговорот тарелок, вилок, чашек и ножей, который пачкали едой и отмывали только для того, чтобы на следующий день снова вымазать чем-нибудь невкусным. Элли часто размышляла, что вся жизнь ее родителей, да и многих соседей, – бессмысленный и бесконечный бег. Самой ей так жить совершенно не хотелось, изнутри моментально поднимался не находящий выхода бунт, когтистый неприрученный зверь.
– Если меня и папы завтра утром не будет, ты нас… не ищи. – Мать едва повернула голову к дочери. – Уезжай спокойно.
Элли удивленно распахнула глаза.
– Вы меня не проводите? – спросила она и осеклась.
Обычно ее никуда не отпускали одну, разве что в школу. Если раньше она еще пыталась чем-то поделиться с матерью или попросить защиты от обидчиков у отца, то последние годы предпочитала держать все в себе и не откровенничать.
«Отец высмеет, мать – пожмет плечами» – так можно кратко описать реакции родителей на попытки Элли доверительно поговорить.
Элли с неожиданной ясностью поняла, что жила все эти годы с родителями как с соседями, c которыми соблюдаешь внешние приличия, ведешь себя приветливо, но не пускаешь внутрь себя и не вникаешь в их мир. Существуя параллельно, их ценности и идеалы совершенно не соприкасались. Элли не знала, в чем дело: в них или в ней самой?
– Кажется, я не буду скучать, – пробормотала себе под нос Элинор, выходя из кухни, и продолжила про себя: «Разве что по книгам… тому ясеню за окном и глупому плюшевому зайцу. Ладно, пора взрослеть».
Взять с собой любимую с детства игрушку она так и не решилась, уже заранее побаиваясь реакции неведомой пока соседки по комнате. С незнакомцами Элли сходилась тяжело и долго, предпочитая сбегать от любого общения в книжные миры.