Тёща помолчала, но быстро добавила:
– А ещё лучше, чтобы они с мужем крёстными стали. Я уж было собралась просить её об этом, но решила с тобой поговорить…
– Да, что вы, мама! – нахмурился Калинцев. – Разве это возможно? Уж больно они важные шишки. Подумай, им это надо? Мужу особенно. Он – крутой бизнесмен, без пяти минут политик, нагружать такого, знаешь…
– Ну и, что? Я так вижу, что человек он неплохой, шишка не шишка, а с работой тебе помог, здоровается всегда, морду не воротит, как некоторые здесь, тьфу, выскочки питерские.
– Ну, не знаю, неудобно как-то. К тому же мы не знаем, он может быть баптистом, евреем или даже закоренелым атеистом, а мы к нему с такими предложениями? Мы же ничего о нём не знаем.
– Сама крест на нём видела летом, когда он в майке ходил.
– Не знаю, подумает опять же, что напрашиваемся. Вы же, мама, понимаете, что мы с ним не ровня и такими просьбами можем ему дискомфорт создать. Он занятой, не бедный человек и, в конце концов, знакомы мы без году неделю, так – соседи по подъезду. У таких людей свой круг общения, свои интересы, кто мы для него?
– Сказано Господом нашим: просите, и дадут, стучите и откроют. Ничего страшного тут нет. Можно и спросить, от нас не убудет. Мы не обидимся, если не согласиться. Главное нам самим от чистого сердца действовать, мы, в конце концов, доброе дело предлагаем, честь людям оказываем нашими сродственниками стать, – ответила Анна Никифоровна, и в глазах её мелькнула искристая хитринка.
– Мам, я подумаю. Не уверен, что Марголину наша идея понравится.
– Ты долго не думай. Не тяни с этим, Володечка. После Рождества надо окрестить ребёнка. Не эти, так другие – без крёстных не останемся. Чувствую я, Володечка, что недолго мне осталось до встречи с супругом моим, поэтому заспешила я с этим, сердце своё успокоить хочу, чтобы у Алёшки попеченье ангельское было.
– Да что ж вы такое говорите, мама? – заёрзал на стуле Калинцев.
Тёща вытерла кухонным полотенцем заслезившиеся глаза.
– Не вечно же мне жить, а мне так хочется Алёшеньку окрестить, пока я жива – это такой праздник будет для меня, душе отрада. Давай-ка я тебя покормлю, Володечка.
– Вы, мама, перестаньте меня пугать, вам нужно жить, вы нам нужны. Есть я не хочу, а вот от чашечки кофе не отказался бы. Есть кофе-то у нас?