Когда привозили очередную партию убитых, опознанных сразу переносили в морг, а трупы неопознанных перекладывали в рефрижераторы.
Возле рефрижераторов было много крика и гвалта. Кричали безумевшие от горя и жары женщины, на гражданских кричали, размахивая калашами с перемотанными изолентой рожками, защитники, всякий раз разные – ополченцы, бойцы ТСО, гвардейцы, казаки, спецназовцы «Дельты». Часто они принимались ругаться друг с другом – из-за очереди там, или спешки, или просто от злости – и это было самое страшное. Это брат всё рассказывал. Он там тусовался с пацанами, пока бабушка и другие взрослые искали в рефрижераторах.
Брат со своими будущими кентами на районе там и тогда и познакомился – с Кассетником, Мариком, Стасом, Валеркой Патроном, Жамбоном. В те дни вся местная пацанва там околачивалась. Самые осведомлённые были по части театра военных действий, потому как к рефрижераторам новости доставлялись горячими, прямиком с передовой – из Бендер, с Кошницкого плацдарма, из-под Рог и Дороцкого, из Дубоссар, из Паркан, Протягайловки, Гиски, из Кицкан, Слободзеи. Отовсюду, короче.
А вот в день нашего с папой пересечения громче всех кричал я. Брат говорил: стояла такая жарень, что даже в тени всё плавилось, и я всё не спал, голосил, и так достал брата, что ему хотелось заткнуть мне рот пеленкой или сделать еще что-нибудь, чтобы я, наконец, заткнулся, и еще ему хотелось залезть в какой-нибудь рефрижератор, и что трупаки ему были всё равно, а главное только – спастись от жары.
Хотя, брат признавался, всё равно внутрь ни за что бы не влез, потому что мороженное чрево источало жуткое зловоние. Он именно так и говорил: зловоние. А я думаю, я так громко кричал, потому что просто меня очень мучила жажда.
Мы пока с мамой были в роддоме, бабушка с братом ходила к моргу и рефрижераторам, искать отца. Бабушке ведь сообщили, что папа погиб, именно в тот день, когда я родился.
Тут тоже необъяснимое. Позвонили бабушке из профкома авторефрижераторного завода. Нашего Парадизовского «Парефриза». Профком у них отвечал за ополчение. А папа два года уже как на «Парефризе» не работал. Он работал на бендерском «Приборе» и оттуда ушёл в ополчение. Он был командир отделения. Мама поэтому и не поверила. Говорила, что напутали они в своём авторефрижераторном профкоме. А в профкоме твердили, что именно он, что погиб и что в морге надо искать, что туда его отвезли.