– Ты такая милая, когда спишь. – Сказал Sodjiro, приветливо улыбаясь. – Хочешь спать?
– Прости, я просто немного утомилась на солнце, наверное. Я точно не хочу спать.
– Тогда идем.
Sodjiro вытянулся, насколько это мог позволить салон хонды, затем протянул руку на заднее сидение и взял сумку.
Свежий ветер окутал мое тело, словно меня завернули в сырое полотенце. Кожа мгновенно покрылась мурашками. Хотелось скорее спрятаться в помещении. Конечно же, это был знакомый «Скай-ларк». Все тот же столик в углу был не занят, словно он забронирован нами навечно. Посетителей сегодня был немного: компания мужчин в синей форме, похоже, зашли на обед из недалеко расположенной транспортной компании; за соседним столом сидели две молодые девушки, с дымящимися сигаретами.
Отодвинув стул для меня, Sodjiro предложил мне сесть напротив солнца, по всей видимости, обратив внимания на мою дрожь. Для меня стало закономерным то, что Sodjiro открывает мне дверь, предлагая войти первой, и предоставляет мне лучшее место для сидения. В первое время нашего общения я постоянно извинялась и благодарила его в самом японском стиле, потому что это столь редко встречается в современном японском обществе. Парни всегда идут впереди девушек, молодые не уступают место старшим и это считается нормой. Японцы настолько привыкли к подобному отношению со стороны окружающих, что, когда кто-либо пытается превзойти эту норму, на него сыпется целый ряд извинений и благодарности.
– По дороге до «Скай-ларка» ты не обронила ни слова. Это так на тебя непохоже – заметил Sodjiro, покручивая на столе дорогую зажигалку.
–
Сон приснился странный, – ответила я, согреваясь солнечными лучами.
–
Сон? – коротко спросил Sodjiro, но его вопрос подразумевал «рассказывай».
–
Знаешь такие сны, когда просыпаешься т удивляешься, что все тебе приснилось, – томно сказала я, глядя в окно на небольшое парк через дорогу, – Мне приснилось как
Yoshifumi
признается в любви.
–
Хороший сон, разве нет?
–
Что, может быть, хорошего в тех снах, которым не суждено стать реальностью? – нахмурилась я.
–
Я думал, теперь тебя не заботит
Yoshifumi
.
–
Вспоминаю его глаза и понимаю, что ничего-то и не изменилось. Он по-прежнему он, а я все та же иностранка с соседней улицы и, между нами, пропасть двух культур.
–
Некоторые вещи невозможно объяснить, – подвел черту