– Это моя прабабушка, – кивнул Спасибов.
– А твой глухой дружок Ричард Джексон – единственный кто утверждает, что у Спэйсера была любовница по имени Наталья. Наталья?
– Он написал это имя, – грустно подтвердил Спасибов, – а ещё добавил, что знает о том, что другие историки считают, что у Спэйсера была Аграфена и много раз доказывал, что это общепринятое заблуждение.
– Кто-нибудь еще, хоть один человек на этой планете согласен с твоим профессором?
– Да! – выставил гордую нижнюю губу вперед Спасибов. – Было еще двое. Швейцарский профессор Вейнер и историк Намандопулос из Афин. Они сейчас под могильными плитами, но их труды опубликованы в…
– А может у Спэйсера было две любовницы? – резко перебил своего товарища Кошкин. – А может больше? Может одновременно, может поочередно? А? Что на это скажет твой новозеландский педераст? Что он вообще может знать о любовницах? – Кошкин убрал упавшие на лицо длинные соломенные волосы, вернулся на свой табурет и как всегда положил ногу на ногу. – Вообще, скажу тебе откровенно, как другу, вся эта твоя история о Спэйсере и выжившем наследнике престола – смешна от начала и до конца. Ты мне её рассказывал и я ещё тогда усомнился. Слишком, знаешь-ли часто, в этой истории применяется слово «если». «Если» император Николай Второй подменил своего сына на безымянного шпаненка, «если» цесаревич Алексей жил в приёмной семье, «если» он уплыл в Великобританию, «если» завязал отношения с Джоанной Спэйсер, «если» родившийся у неё мальчик сын именно цесаревича, а не кого-нибудь другого, «если» Реймонд Спэйсер действительно сожительствовал в СССР с некоей крестьянкой Аграфеной или Натальей. И стоит какую-нибудь из этих «если» поменять на частичку «не», то весь этот исторический фантастический карточный домик разваливается. Единственным связующим компонентом в этой цепочке служит наследственная лейкемия, но представь, если бы у цесаревича её не было. Как бы тогда выглядела вся эта байда? Отвечу – как дешевая выдумка писателя, работающего в жанре альтернативной истории. Тебя бы засмеяли уже на стадии подмены мальчика. Чего приуныл, Ванек?
– Зато ты больно уж весёлый, – почти заплакал Иван. – Чему радуешься? Тому что твой друг потерял смысл жизни?
Кошкин надул пузырь.
– Ты можешь всю жизнь искать связь с царской фамилией, понимаешь. – заговорил он. – Всю жизнь. Наверное, есть люди которые так и делают. Ты можешь находить и терять факты, откапывать исторические тайны, предполагать Бог знает что и ошибаться, заблуждаться, обманываться. Как это делают твои высоколобые дружочки-профессора, получающие докторские степени по истории и спорящие друг с другом, кто из них правее. Ты же прекрасно понимаешь – что история, это не математика. Тут нет и не может быть строгой точности и однозначных суждений. В истории дважды два совсем не четыре, а только около четырёх. А зачастую сколько угодно, только не четыре. Посмотри на меня, Ванек. Не грусти. Есть выход. Есть один-единственный вариант, который даст стопроцентный результат. И не придётся больше думать и гадать, искать всяких загадочных Спэйсеров и слушать глухих новозеландских геев. Тебе-же по сути не принципиально от кого конкретно ты перенял лейкемию, кто были передаточными звеньями между цесаревичем Алексеем и тобой. Будь там хоть три человека, хоть пять, хоть сто. Ведь не это главное. Тебе нужно просто доказать своё родство с фамилией Романовых. Доказать на сто процентов. Все остальное – историческая шелуха. А теперь вопрос на который ты знаешь ответ лучше меня – с помощью чего доказали что останки, найденные в окрестностях Екатеринбурга под насыпью Старой Коптяковской дороги принадлежали именно императору Николаю Второму его жене и его бедным ребятишкам?