– Кто это? – сказал Фарух.
– Он был великий правитель. Самонадеянный. Он считал, что весь мир принадлежит ему. Он ошибся. Это – цена.
– Что я должен помнить? – Фарух, не отрываясь, смотрит на кровоподтеки на голове Кира.
– Закрой глаза, – сказала Томирис.
– Передай жителям, – Хулагу ,скрестив ноги, сидит на шелковом китайском ковре . – Если они отдадут невесту сына хорезмшаха, я сниму осаду.
– Они не поверят, – сказал нукер. – Они храбрые воины и гордые.
– А мне не нужно, чтобы они верили, – сказал Хулагу. – Мне нужно, чтобы они поверили в свою победу. Что мы устали и дрогнули и только ищем повод уйти. Чтобы в те три дня, пока завершается подкоп под стены, они пребывали в самонадеянной радости и беспечности. Прояви мастерство красноречия. А когда мы возьмем город и постелим доски на их ещё живые тела, то станем по очереди мужьями невесты сына хорезмшаха. Ты будешь вторым, после меня. Говорят, она редкая красавица.
– Да, ильхан, – сказал нукер. – Такие рождаются раз в сто лет.
– Вот видишь, – сказал Хулагу. – А когда мой последний воин спустит в неё свою плоть, ты будешь удостоен почетной чести вспороть ей живот. Мой дед Чингиз-хан завещал, чтобы от Тангута не осталось даже воспоминания. Не пораньте девку во время штурма, красавица должна благоухать невинной свежестью.
– Я всё время хочу спросить тебя, Аладдин, – кот потянулся на солнышке. – Ты намерен до конца дней своих вести эту шальную жизнь?
– Чем тебе не нравится моя жизнь, – сказал Аладдин. – И с чего ты решил, что она шальная?