– Вот к твоим бедам добавилась еще одна, – грустно заметил Пурапура. – Для начала скажу, что никто, кроме классного руководителя, не знает о попытке самоубийства Макото. Одноклассники считают, что он простудился и лежит с воспалением легких.
– Да даже если у него воспаление легких, кто-то же все равно должен был его навестить? – Я пристально уставился в голубые сияющие глаза Пурапуры. Они вдруг приобрели синевато-фиолетовый оттенок, как у закатного неба. – Так, я уже ничему не удивлюсь, так что скажи-ка честно: у Макото нет друзей? Он и в школе совсем один?
Закат в глазах Пурапуры сменился ночью.
И я все понял.
Пурапура уселся рядом и с необыкновенно серьезным видом заявил:
– Только сам Макото знал, одинок он или нет. Конечно, он всегда держался в стороне от других, но только потому, что у него был свой особенный мир.
– Он со странностями, что ли?
– Некоторые ученики так и считали. Макото – интроверт, порой чересчур наивный. С одноклассниками он почти не разговаривал. Скорее всего, он и сам верил, что он такой. Отгораживался от всех высокой стеной, думая, что он всегда будет аутсайдером и не сможет дружить с другими людьми.
– И что, с Макото так никто и не общался?
– Только одна девочка. Она легко с ним разговаривала, но только она одна.
– И кто это?
– Хирока Кувабара.
Первая любовь Макото, значит…
– Она единственная не считала Макото пришельцем из другого мира и всегда была с ним дружелюбна. Наверное, она ко всем так относилась, но для Макото она была особенной. Понимаешь? Он ловил каждое ее слово.
– И вот она пошла в лав-отель с мужчиной. – Я рухнул на футон. – Да как это вообще возможно?
Действительно, мало кому на свете не повезло так же, как Макото. А мне, раз уж пришлось занять его место, не повезло примерно так же. От такого «второго шанса» моя хандра сделалась еще сильнее.
– Уж кого в этом и винить, так самого себя в прошлом перерождении. А сейчас пора в школу. Хватит дурить, а не то опоздаешь.
Пурапура чуть ли не силой собрался меня тащить. Я уперся.
– Не хочу туда.
– Тогда тебя лишат тела Макото Кобаяси.
– Лишат так лишат.
– И ты не вернешься в круг перерождений!
– Не вернусь так не вернусь.
– И я больше не буду играть с тобой в карты!
– Ну и…
Вот черт! Я вскочил. Все-таки игра в карты оставалась для меня единственной радостью в эти тоскливые дни.