– То есть я украду его тело? – спросил я.
– Что вы, что вы, – мягко сказал Пурапура. – Вы просто поживете в нем некоторое время. Давайте думать позитивно.
– А какой он, этот Макото Кобаяси?
– Вы сразу поймете.
Мне хотелось узнать побольше, но Пурапура, будто устав объяснять, распахнул крылья, схватил меня за руку, и не успел я и слова сказать, как мы взлетели.
Внезапный толчок – и земля унеслась из-под моих ног. Со скоростью света мы помчались вниз. Нет, Пурапуре для этого крылья не нужны. Ангел ли он – или, может быть, демон? Меня охватила тревога, но вскоре яркий, разноцветный водоворот поглотил меня – и я потерял сознание.
В себя я пришел уже как Макото Кобаяси.
Дождь, похожий на туманную дымку, укрывал мое тело. Я лежал у дороги. Проходящие мимо люди бросали на меня взгляды и уходили, ускоряя шаг. В конце концов, у меня уже не было сил поднимать голову, и я лишь одним глазом смотрел в свинцовое небо.
Вот оно, настоящее тело. Только что совершенно голая душа оказалась укутана в него, как в теплое пальто. Кажется, оно лежало на футоне… нет, на кровати. Пахло лекарствами, значит, кровать, наверное, больничная. Точно. Ведь Макото хотел покончить с собой и сейчас находится в критическом состоянии…
М-м? Рядом кто-то всхлипывал.
Кто это?
Не успел я собраться с мыслями, как веки мои ненароком распахнулись сами.
И я встретился взглядом с какой-то всхлипывающей женщиной.
– Макото… – проговорила она как бы в забытьи.
И за этим последовал отчаянный крик:
– Макото?!
Все тени вокруг мигом повернулись ко мне. Действительно, я лежал в больничной палате: кровать окружали пугающего вида медицинские аппараты и приборы, за которыми мелькали медсестры в белых халатах.
«Да ладно?!» – прорычал чей-то бас, и белые тени нервно забегали по комнате.
– Макото!
Это воскликнул мужчина средних лет, который поддерживал женщину.
– Макото ожил!
Да. Позже я узнал, что десять минут назад у Макото Кобаяси диагностировали клиническую смерть. Душа Макото вознеслась на небо, а я вселился в его опустевшее тело и ни с того ни с сего открыл глаза. Все переполошились. Даже доктор воскликнул:
– Пульс… давление… Поверить не могу!
Как только подтвердилось, что Макото действительно ожил, радость мужчины и женщины перешла всякие границы. Я сразу понял, что это – родители Макото. Неудивительно, что они чуть с ума не сошли от ликования, когда их уже мертвый сын вдруг пришел в себя. Оба с нечленораздельными криками трепали мои щеки и волосы, гладили руки, душили в объятиях. Впрочем, хотя эти совершенно незнакомые люди зацеловали меня всего, неприятно от этого, как ни удивительно, не было. Тело Макото откликнулось на их порыв раньше, чем моя душа.