– В уборную ходил, больше никуда, – без желания сообщил Мални.
Сабир молча развернулся и, по-прежнему глядя вниз, направился прочь.
– Что ты нашёл? – я нагнал его в несколько шагов.
– Кровь, – коротко ответил проводник.
– А-а… Тут убитых проносили, видно капнула.
Сабир глянул на меня, потом прошёл к лестнице. Вернулся.
– От лестница до середина зал нет кровь.
– Бел, чего вы там делаете? – подал голос дядя Эсмонд.
– Сабир углядел чего-то, нужно проверить, – крикнул я, вытаскивая факел из ближайшего горшка. – Идём…
За дверями след становился всё чётче. И вёл он в уборную.
Вместе с проводником мы втиснулись за загородку. Я задел медный кувшин с высоким горлышком и узким носиком – обязательную принадлежность почти всех омруданских уборных, – и выругался.
– Светить здесь, – попросил Сабир, указывая куда-то вниз.
Я опустил факел к доске с дырой, и мы увидели размазанную, начавшую подсыхать лужицу. Ещё несколько капель темнели почти у самой стены.
– Позволять мне, – терхизец протянул руку.
Получив факел, он сперва осветил пол, а после его внимание привлекла стена. Приблизив огонь к камням, поводил горящим концом из стороны в сторону.
– Смотреть! – его обычно невозмутимый тон сменился возбуждением. – Там быть пустота!
Я молча таращился на то, как полупрозрачные оранжевые космы пламени будто затягивает в промежуток между камнями. Сабир надавил на стену, после попытался подцепить край щели ногтями. Потерпев неудачу, начал ковырять кладку кривым кинжалом. Когда и это не принесло плодов, проводник принялся ощупывать каждый камень, каждую выпуклость и впадину на поверхности.
Не знаю, нажал ли он секретный рычаг или его действия привлекли кого-то изнутри, но в какой-то момент фрагмент стены совершенно бесшумно повернулся на невидимой оси, открывая исчезающий в темноте коридор. В нескольких шагах от нас, таращась в стену перед собой немигающим взглядом, стоял человек. За ним так же неподвижно застыл другой. И ещё, и ещё – шеренга похожих на статуи мужчин тянулась так далеко, насколько доставал свет. Когда я решил, что это такие же истуканы, как в комнате Гозера, ближайший медленно повернул голову и посмотрел на нас.
Сабир что-то дико заорал на своём языке. Из всего я разобрал лишь нечто похожее на «алсарив» и то потому, что слово повторилось несколько раз. Швырнув внутрь факел, проводник сперва отшатнулся, толкнув меня так, что я чуть не сорвался ногой в дыру уборной. А после рывком повернул плиту, закрывая проход.