– Мало людей, – в задумчивости проговорил он. – В чём причина?
– Самый торг – в конце недели, – объяснил Ук-Мак. – Тогда здесь собираются все желающие что-нибудь продать или купить. Даже из других деревень приезжают. Ну и хуторяне заглядывают, само собой.
Не обращая внимания на любопытные, боязливые и угрюмые взгляды жителей посёлка, менсаконец прошёлся среди беспорядочно расположенных столов, палаток и тележек. Остановившись подле женщины, продававшей яблоки, взял одно – крупное, бледно-зелёное, с алым боком, – и расплатился мелкой серебряной монетой. Показав жестом, что сдачи не требуется, двинулся дальше. Поравнявшись с незанятым торговым местом между двумя навесами, внезапно застыл. Постоял, опустив веки, словно прислушиваясь к чему-то. Сунул руку в поясную сумку. Подняв к губам, раскрыл ладонь, показав наблюдателям кучку желтоватого порошка. Подул, заставив мягкие крупинки разлететься воздушным облаком.
Кто-то из женщин испуганно вскрикнул, увидев возникший на мгновение алый мужской силуэт за пустующим прилавком.
– Тута запрещена всяческая ворожба и колдовство! – с острасткой сообщил менсаконцу мрачный ратник, словно выросший из-под земли.
– Это гость графа Арп-Хигу! – резво шагнув вперёд и оттеснив стражника от синеглазого чужеземца, Им-Трайнис грозно оглядел солдата с высоты своего роста. – И находится под защитой его сиятельства! Если ты посмеешь тронуть…
– Бел, – подал голос Ук-Мак, неодобрительно глядя на Сиоайла, – он лишь исполняет долг, охраняя Фумин.
– Пускающему в овин волка, нечего бояться лисы, – певучая речь менсаконца прозвучала неожиданно сумрачно. – Господин Им-Трайнис, я увидел что хотел. Теперь мы можем покинуть посёлок.
Неторопливо ступающий караковый жеребец Бела постоянно бил хвостом, отгоняя оводов. Время от времени концы жёстких волос хлестали рыцаря по сапогам и набедренникам, но всадник не обращал внимания, поглощённый невесёлыми мыслями.
Им-Трайнису крайне не понравилось произошедшее в Фумине. Сиоайл делом подтвердил, что менсаконцев не зря почитали колдунами. Он творил нечто непонятное и, возможно, опасное, а Белу пришлось защищать его, вопреки собственным побуждениям. Решив, что более не может оставаться безмолвным пособником подозрительных действий чужеземца, Бел чуть кольнул коня шпорами.