– Ты великолепна, Неа, – с восхищением выдохнула сестра, а стоявшие рядом служанки закивали.
Красавица победно улыбнулась, думая, что если этим днём король не будет сражён, то она совсем не знает мужчин. Она хотела что-то сказать сестре по этому поводу, но ей помешал шум, раздавшийся в коридоре, и последовавшие сдавленные возгласы, похожие на проклятья. Послышались тяжёлые удары упавших тел и всё стихло.
Дверь в девичью тихо отворилась сама собой. Поначалу в сумраке коридора было невозможно ничего различить – только звучали медленно приближающиеся шаги. Затем от темноты отделилась фигура, и в комнату вошёл закутанный в плащ человек.
Даже когда солнечный свет упал на мертвенно-бледное лицо с тёмными провалами запавших глаз и неровными тенями ввалившихся щёк, сёстры не узнали молодого менестреля.
– Кто вы? Что вам нужно?! – гневно воскликнула Неа, окидывая пришельца недовольным взглядом.
– Ты, – шелестом засохших листьев в мёртвом лесу прозвучал голос гостя.
– Как ты смеешь… – начала девушка и замолкла, распознав, наконец, кто ворвался в её дом. Неа сердито нахмурилась: – Как вы посмели явиться сюда, господин менестрель?.. Стража!
Но на зов никто не пришёл.
Мэи-Тард, не шевелясь, глядел на неё. Красавица стояла в ореоле солнечного света, как в день первой встречи и казалась сошедшей на землю небожительницей.
Проигнорировав очередную раздражённую реплику Неа, Лин бесконечно долгим движением протянул к ней правую руку. На окровавленной ладони лежало человеческое сердце: на глазах присутствовавших оно медленно, точно преодолевая огромное сопротивление, сократилось; с чмокающим шипением вышел воздух, на кольцах перерубленных вен запузырилась красная пена.
Сестра Неа и служанка лишились чувств, вторая прислужница с диким визгом выскочила из комнаты. Самой Неа сделалось дурно, но сильный характер позволил быстро совладать с эмоциями.
– Это дурацкая шутка, достойная разве что ярмарочных фокусников! – негодуя, бросила она Мэи-Тарду. – Или вы решили, будто я поверю, что эта дрянь – ваше сердце?!
Свободной рукой Лин отвёл в сторону край плаща, демонстрируя обнажённую грудь. Неа в ужасе прижала ко рту ладони, уставившись на большую зияющую рану между разошедшимися рёбрами.
Снова тяжко и страшно сжалось сердце на ладони.
– Этого не может быть… нет… – качая головой, забормотала Неа; в её больших прозрачных глазах заплескалось безумие.