Иные воины решили прорываться с боем, другие послушали Ук-Мака. Побросали мы тогда доспехи, оставив лишь мечи. И в одном исподнем, на этих щитах пошли по трясине. Нелегко было: и обувка чудна́я носками за мокрый мох цеплялась, и падали мы не раз, и замёрзли так, что кости заледенели. Но ушли живые. А те, кто остался – полегли до единого.
Эгер-Огг несколько ударов сердца размышлял над услышанным. После сказал:
– Коли чрез него явят боги чудо и уцелеем мы, клянусь Ильэллом, в тот же день оставлю службу. Уеду туда, где ни неведомых тварей, ни бродячих дикарей, ни демонской волшбы.
– Но прежде выпьем вина и напоим мечи кровью! – с подъёмом заявил Бел.
– Я же говорю: отличный вы товарищ для последнего дня, – криво улыбнулся Эгер-Огг. – Где там ваше вино?
Кочевники напали прежде, чем Ук-Мак сумел отыскать командира. Под унылый ведьминский напев на стены упрямо лезли мертвецы с немигающими тусклыми глазами, и живые воины, издававшие воинственные кличи. Наткнувшись на копья и мечи защитников, они падали, затем вставали и вновь взбирались по лестницам. Кое-кому удавалось перебраться через острия ограды и тогда на стене разгорался бой. Эмайнцы старались побыстрее убить прорвавшихся, а те с безрассудной отвагой или безумием давили на пограничников, давая шанс подняться другим штурмующим.
Отбив первый за ночь приступ, и потеряв ещё двоих, ратники сидели в тягостном молчании. Бывалые солдаты видели, как тают их силы и немногие надеялись узреть зарю. С опаской вслушивались они в звуки ночи, ожидая, когда же вновь послышится голос ведьмы.
Вместе со своими бойцами Нак-Эндарс готовился к новой схватке. Шагая по боевому ходу, он подбадривал людей, говорил о силе и стойкости эмайнцев, разжигал ярость, напоминая об убитых товарищах. Дерел перехватил его, когда командир почти замкнул круг. Выслушивая идею Ук-Мака, Нак-Эндарс стоял, насупившись, исподлобья глядя в темноту за стеной. Затем с десяток ударов сердца молчал.
– Не верю, что выручит нас сия выходка, – вымолвил он, наконец. – Дозволяю лишь потому, что вижу в том единственный шанс отомстить проклятой колдунье за гибель эмайнских мужей. И потому, – его голос зазвучал совсем тихо, чтобы не услыхал никто поблизости, – что каждый рыцарь волен выбирать свой конец.
Ук-Мак не стал спорить. Поклонившись, поспешно отправился искать Бела.