Встав, Габа вдруг понял, как неудобно было елозить на четвереньках. Встряхнувшись, он даже слегка улыбнулся.
Довольное выражение держалось на его лице, когда левая нога, шаге на шестом, пробила тонкую земляную корку и провалилась вниз. В дыре что-то звонко клацнуло и Габа, навалившись на стену, истошно заорал от лютой боли. Фонарь с кинжалом полетели на пол, свеча мигнула и погасла. Не чувствуя резкого дымного запаха, испускаемого фитилём, Габа вопил во мраке, точно неупокоенный дух.
Постепенно стенания стихли. Боль всё так же терзала перебитую чем-то ногу, волнами поднимаясь выше. Но её пересилил страх медленной смерти в темноте. До скрежета сжав зубы, Габа наполовину сел, наполовину рухнул. Дыхание перехватило и он не смог даже закричать. Отдышавшись, фуминец трясущейся рукой нашарил фонарь. Не замечая льющихся по щекам слёз, хлюпая носом, со второй попытки зажёг свечу. С замершим сердцем заглянул в дыру.
От увиденного стало совсем худо: чуть ниже колена ногу зажали массивные железные челюсти медвежьего капкана. Затянутые ржавчиной острые зубья, прорвав штанину, глубоко вонзились в плоть. При этом конечность, скрытая напитанной кровью шерстяной материей, выглядела так, словно внутри не было ничего твёрдого.
Не сумев пошевелить стопой, Габа, сдавленно постанывая, осторожно ощупал повреждённое место. Как он и опасался, кость оказалась раздробленной.
Обливаясь потом, чувствуя одновременно жар и озноб, Габа часто дышал открытым ртом. Бывший ратник лихорадочно размышлял, как вырваться из ловушки. Звать на помощь – бесполезно. Ежели кто из своих мог услышать, уже бы пришёл на крики. Раскрыть медвежий капкан и так не просто, а в сужающейся кверху яме совсем невозможно. Вынуть его оттуда тоже…
Поминая богов, мешая молитвы с бранью, Габа обвязал ногу над коленом бечевой. Подсунул под неё деревянные ножны кинжала и принялся крутить, затягивая верёвку сильнее. Подобрав кинжал, на несколько ударов сердца замер. Затем, склонившись, с безумным рыком принялся пилить острым лезвием влажную ткань и мясо…
Освободившись, Габа в полубеспамятстве перебрался через яму. Полежав, приподнялся и упрямо пополз по коридору, прощупывая землю перед собой клинком. Почти добравшись до места, где узкий высокий проход вновь превращался в лаз, натолкнулся на жилу, тугой тетивой натянутую поперёк пути. Сначала Габа хотел перерезать её, но после передумал: мало ли как ловушка сработает.