– Грустно, господа, следствие законченно – забудьте. Меня не примет генерал и не скажет: «Капитан Мерфин. вам присваивается внеочередное звание майора, отпуск и путёвка в санаторий КГБ «Лубянские просторы», коллеги не организуют традиционные посиделки в складчину по обмыву очередной звёздочки на погонах. Страна не узнает о подвиге энтузиаста, которому не оказывали помощи райотделы милиции и прокуроры, никто не платил командировочных, не встречали служебные машины в аэропортах и вокзалах, не платили квартальных премий; я сам оплачивал свои накладные расходы, а самое главное – никто не узнает о моей душевной боли, о разочаровании в божественном предназначении человека. На старости лет я обязан написать мемуары. Да, и срочно нужно купить несколько баллончиков с освежителем воздуха. Это нужно сделать прямо сейчас, грязные деньги обычно «отмывают», эти придётся освежать».
В магазине он купил десять баллончиков освежителя воздуха, две бутылки армянского коньяка и лимон. У подъезда сидела троица алкашей, они подобострастно оторвали зады от скамьи. Эдди одобрительно кивнул и протянул им бутылку коньяка, к ней сразу потянулись три руки.
– Пейте, страждущие, сирые и алчущие, господа синих кровей, – сказал Эдди, – я вас прощаю.
Когда он входил в подъезд, троица гуськом бежала к грибкам на детской площадке. У входной двери квартиры он критическим взглядом осмотрел кустарную металлическую дверь, решив, что завтра же дверь поменяет. Палёный коньяк меланхолию не снял, треволнения тяжёлого дня свалили его на кровать, засыпая, он пробормотал: «Видимо, мы с Шерлоком Холмсом родственные души. Помню ещё в детстве мне запомнились его слова о том, что вся его жизнь – сплошное усилие избегнуть тоскливого однообразия жизненных будней. И лишь маленькие загадки, которые он порой разгадывает, помогают ему достигать эти цели. У меня всё так же».
Ему снилась Джулия. Она в лёгком сарафане, он – в гавайской рубашке, мчаться в кабриолете вдоль океанского побережья, звучала музыка, белоснежные яхты стояли у причалов, пальмы чуть покачивались под океанском бризом.
Пока почти три дня он подгонял нерадивых и пьяных мастеров, устанавливающих новую металлическую входную дверь, а за ней и вторую.
– – —
Вернувшегося в Пятигорск Матвей Лукича, встретила Нинель, покормила, он прошёл в свой домик и присел к столу, Болезненный удар сердца заставил его вскрикнуть, он хотел приподняться, но последовал ещё один удар, перед глазами бежали мушки, в ушах стоял противный шум. Он потянулся к телефону, но рука не слушалась. Нинель вошла к нему с только что испечённой шарлоткой и выронила тарелку, испуганно прикрыв рот ладонью.