– Мне казалось, что я пришел в хороший ресторан, а не в дешевую забегаловку! Или я ошибаюсь? Я поверить не могу, что в заведении такого класса нет простой свинины! – я грозно взглянул на официанта, а Милочка, испуганно – на меня.
– Что вы, Григорий! Я с удовольствием поем судака…
Но я не дал ей договорить:
– И я, и моя дама будем есть свинину, и точка.
«Так, – официант был явно озадачен, – теперь нужно выбирать, что хуже: скандал с этим непонятным парнем, который требует свинины, или нагоняй от Петровича? Что ж, положим, Петрович-то – свой человек. Поворчит, да и забудет. А от этого типа еще неизвестно, чего ждать. Похоже, придется все-таки принять у него заказ – за скандал с клиентом начальство по головке не погладит. Черт с ним, пускай подавится своей свининой!».
– Думаю, мы сможем что-нибудь сделать. Только для вас – фирменное блюдо от шеф-повара, – и официант снова улыбнулся дежурной улыбкой, но на этот раз она получилась довольно кислой, напомнив маски химер или медуз на ограде Летнего сада. – Итак, две порции свинины, – записал он в свой бланк мой заказ и выжидающе взглянул в ожидании продолжения.
– Да, – я раскрыл меню, решив, что следовать его рекомендациям не только бесполезно, но и просто опасно для здоровья. – Две порции свинины, два греческих салата, два бокала красного сухого «Каберне» и десерт для дамы. И как можно скорее.
«Еще чего! Мне и так сейчас влетит по первое число, а ему, видите ли, скорее! Раз так приспичило – посиди и подожди, пока тебе приготовят!».
Я посмотрел ему в глаза и настойчиво повторил:
– Как можно скорее. Мы очень торопимся.
Официант, сконфуженно отведя взгляд, ретировался на кухню – улаживать проблему с шеф-поваром, а Милочка удивленно посмотрела на меня:
– Разве мы спешим? Куда? – спросила она с легким испугом, и я прочел ее невысказанные мысли: «Что он задумал? Для чего затеял эту встречу? Куда собирается меня вести? Неужели к себе домой? Но я не хочу! Не хочу! Он очень мне нравится, но это… это все испортит».
Я поспешил ее успокоить:
– Никуда мы не торопимся, не волнуйся. Просто, видишь ли, я слишком хорошо знаю это жулье. Если их не подгонять – ни черта не будет сделано!
«Как он стал резок! – удивленно подумала моя спутница. – Никогда за ним ничего подобного не замечала. Даже подумать не могла, что он может быть и таким – категоричным, жестким. Странно, но это ему идет. Мужчин украшает твердость. А он еще и такой красивый… Необычный, странный и… так мне нравится! Только бы он не догадался, что нравится мне!».