– Ты самая храбрая из всех! – сказала она тогда. Я не издала ни звука, когда она делала мне укол, а потом наклеила пластырь с нарисованными на нём арбузами. – Дети обычно орут как резаные, но не ты. – Медсестра просияла, глядя на мою мать. – Вы должны гордиться вашей дочкой.
Мама, сидевшая в кресле в приёмной, вяло листая журнал, глянула сперва на медсестру, потом на меня. Закатила глаза, изогнула бровь. Это был тайный знак, сообщавший: «Конечно же, горжусь».
Лукавый взгляд моей матери в тот миг выкристаллизовался для меня. Если бы его можно было превратить в кулон и носить на шее, я бы так и сделала. В те дни я бы превратила все редкие взгляды, которые мама бросала на меня, в драгоценности и относилась бы к ним соответствующе. Я вспомнила про стикер в прозрачном пластиковом держателе и протянула девочке руку, заявив:
– Да, я достаточно храбрая. – И взяла нож.
Поднеся его к основанию ладони, я вонзила кончик в кожу. Девочка протянула чашу. Моя кровь алой лентой окрасила поверхность.
После она поставила чашу обратно под куст гортензии, а когда вернулась, улыбнулась.
– Я – Индиго.
Внутри той чаши, полной молока и сахара, наша кровь смешалась.
Может быть, голубой лепесток гортензии коснулся молочной поверхности, пока наше заклинание напитывалось силой в лунном свете – но так связь меж нами оказалась запечатана. Пусть я не понимала, что именно произошло, но понимала сам факт этого, потому что на следующий день почувствовала, что Индиго ждёт меня. Я чувствовала её так же явственно, как собственный пульс.
Было воскресенье, и моя мать с Юпитером пошли в кино, поэтому я поехала на велосипеде к Дому Грёз. Она была там – сидела на крыльце с книгой в руке, а рядом стояли два стакана апельсинового сока. Меня не просто ожидали – меня были рады видеть. И осознание этого сияло во мне.
Через день мы с Индиго пошли в школу, держась за руки. Во время ланча сидели вместе, а позже тем же днём искали фей в ручье у Дома. Так и потекли наши дни. Когда чаши с молоком и кровью не выманили к нам фей, мы пробовали добавлять мёд, а потом и кленовый сироп. Я даже украла одну из маминых серёжек, чтобы бросить в чашу, надеясь, что украшения придадут сделке привлекательности.
Каждые выходные я проводила в доме Индиго, носила платья не по размеру и браслеты, соскальзывавшие с запястий. По ночам мы посыпали солью подоконники и просыпались в полночь, чтобы съесть сахар из хрустальной чаши. Я пила из её чашки, а она засыпала у меня на коленях, а когда мы заплетали друг другу волосы, то вплетали в пряди подвески.