Если они не смеялись, то ссорились. Все окна в доме были открыты, в надежде впустить хоть немного свежего воздуха, и я слышала их крики независимо от того, в какой комнате они находились. Это напоминало собрания Общества, но для двоих. Настоящие собрания прекратились на лето – по-видимому, даже выживальщики брали отпуск. Я старалась не обращать на них внимания, но поймала себя на том, что пытаюсь разобрать каждое слово. Отец кричал громче и первым терял контроль; голос Оливера звучал неторопливо и размеренно, прорываясь сквозь ярость оппонента. Поводы были все те же, и споры шли по кругу: лучшее место для надежного прибежища, преимущества города или деревни, снаряжение, оружие, ножи. Крещендо голосов достигало пика, затем хлопала дверь, кто-то, чиркнув спичкой, закуривал в саду сигарету, и на следующий день все было по-прежнему.
Однажды вечером я услышала в прихожей какой-то звук и не сразу поняла, что это телефон. Подняв трубку, я услышала на другом конце Уте.
– Liebchen, это Mutti, – голос звучал издалека. – Прости, что не позвонила раньше. Не получалось.
Я подумала, она имеет в виду, что в Германии мало телефонов.
– Мы с папой жили в саду.
– В саду? Звучит здорово. Значит, ты в порядке, рада, что начались каникулы?
Я испугалась, что она будет расспрашивать про уроки, которые я пропустила, но вместо этого она спросила:
– В Лондоне тепло?
Голос был грустный, как будто ей хотелось быть дома, но потом – наверное, чтобы меня развеселить, – она сказала:
– Вчера вечером толстая дама упала в обморок от жары, на втором такте Чайковского. Пришлось начать заново, вышел полный хаос.
– Я совсем коричневая, – сказала я, соскабливая грязь с ног и понимая, что не мылась с самого приезда Оливера.
– Как же замечательно проводить время на солнце! Я целыми днями в помещении, в машине или в отеле, а потом опять в машине – еду на выступление.
– Хочешь поговорить с папой? – спросила я.
– Нет, не сейчас. Я хочу побольше узнать о том, чем занималась моя маленькая Пегги.
– Я готовила.
– Какая ты хозяйственная! Надеюсь, после этого ты прибралась на кухне?
Я не ответила, не зная, что сказать.
Через несколько секунд она едва слышно проговорила:
– Может быть, ты все-таки позовешь папу?
Я положила трубку на банкетку возле телефона и заметила, что на желтом пластике остались следы от грязной ладони. Я облизнула пальцы и потерла пятна.