Внезапно вспомнил про отцовский кинжал. Достойный джигита подарок! Щеки обдало жаркой волной, глаза уставились в пол. Дело было не в стоимости, на деньги плевать – это мусор. Алексей накопил некоторую сумму, которую удачно пристроил через несколько банков-прокладок во Внешторгбанке «Нового Валдая», но если выбирать между деньгами и отцовским кинжалом, то он предпочел бы расстаться с деньгами, чем с родовым кинжалом. Были бы руки и смелое сердце и воин всегда их заработает, а кинжал это последняя вещь, связанная с отцом. Это как оторвать кусок собственной души.
– Это не важно, – девушка ловко соскользнула на пол и подошла вплотную к Алексею что он почувствовал сладкий запах ее духов, – Дроздов не обидится.
– Ты так думаешь? – Алексей поднял взгляд, а девушка кивнула, – А чем ты будешь заниматься?
Ему показалось несправедливым, что он будет развлекаться, а Мила в это время будет грустить в одиночестве а еще, к своему стыду, почувствовал облегчение от того, что не придется расставаться с родовой реликвией.
Девушка улыбнулась и положила руки ему на плечи:
– За меня не беспокойся, почитаю или посмотрю СВ.
Алексей зашел в свою комнату, переоделся, мужские губы прикоснулись к подставленной бархатной девичей щечке, хлопнула, закрываясь наружная дверь.
Музыку он услышал еще на подходе. Неплохой баритон под аккомпанемент гармошки вытягивал:
За чубы казацкие, голову на плаху.
За чубы казацкие, разведу костры.
Чем то неуловимым, то ли рваным ритмом, то ли словами она напомнила Алексею кавказские песни. Открыл дверь.
– Любо! – дружно грянули два десятка хмельных голосов, он на миг застыл на пороге.
Столовая преобразилась кардинально, в плазменные панели– несколько метров высотой и шириной, заменявшие окна, на фоне межзвездной черноты и белесой мути далеких звездных скоплений сверкали мертвенным светом красные, белые, голубые и желтые огоньки далеких звезд. С противоположной стены, с картин, висевших вперемешку с шашками, вглядывались в людей казаки с оружием и без него, в походе и на отдыхе. Столы ломившегося мясными блюдами, диковинными закусками, часть из них Алексей не сумел опознать, и, пузатыми бутылками с броскими надписями, сдвинули в центр в одну линию; два десятка в разной степени хмельных казаков из отдыхающей смены дружно подпевали гармонисту в углу, перед кирпичным баром с длинной полированной стойкой, который наигрывал незнакомую мелодию. Появление Алексея разгоряченные гости не заметили, лишь именинник, во главе стола и, лицом к входу, приветственно поднял руку и крикнул отодвигая стул по соседству: