Едва покончив с оладьями, отдыхающая выкатилась на улицу, знакомиться с местными достопримечательностями. А то уже почти неделю тут тусит, а наружу нос не кажет. Сначала ей показалось, что деревня пуста. Но спустя какое-то время до девочки донеслись шёпот и возня. Оглядевшись Люся поняла, что раздаются они из стога сена у соседнего двора. Стараясь не шуметь, она подошла к сену и строго сказала:
– А я тебя вижу!
– Ничего подобного! – ответило сено и тут же говорящий понял, что его подловили. – Да блин!
На последних словах из травы показался мальчик, чуть старше Людмилы и сильно загорелый. Из рыжих вихров тут и там торчали соломинки. На носу сидела свежая царапина, а на колене красовалась уже изрядно потрёпанная марлевая повязка.
– Ты кто? – пытала девчонка.
– Орлиный Коготь, вождь краснокожих, – мальчишка ударил себя кулаком в грудь.
Оглядев ребят, которые вылезли вслед за вождём, Люська усмехнулась:
– Тогда уж разнокожих.
Коготь почесал затылок. Из всей компании самым загорелым был он. А остальные так, серединка на половинку.
– Ваня, – мальчик протянул пыльную руку. – Городская? Мы тебя сейчас в плен брать будем.
– Люда, – девочка дёрнула носом. – От плена отказываюсь. Откупные даю.
Ребятня удивилась, а Люська уже сверкала пятками к дому. Через пять минут она вернулась обратно. Тазик отступной клубники сделал своё дело и вот она уже Бледная Луна.
– Только обмундирование надо, – сказал вождь.
Люська задумалась. Тут она вспомнила, как утром её разбудил бабушкин петух. С ним у Люсьен были давние счёты. Дело в том, что петух был огромный, важный. Чёрные перья переливались сине-зелёными лучами. Малиновый гребень колыхался из стороны в сторону, когда пернатый ходил по двору и ворчал. А ещё он норовил клюнуть Люду за пятку всякий раз, когда она пыталась проскочить в сад через птичник.