– Я не хочу слышать такие мерзости за столом, – заявила его жена. – У нас ужин, а не рабочая встреча.
– Я просто пытаюсь сказать, что с такими травмами практически не выживают; а кома может длиться годами. Так ведь, Петр Геннадьевич?
Маслов согласился.
– Ох, в этом вся ваша проблема, – заметила Зинаида. – Вы говорите, словно приговор ставите. Очень редко, практически невозможно… а человек отлежится месяц-другой, встанет на ноги и пойдет себе дальше, как ни в чем не бывало.
– Пойдем, наверное, и мы, – решили Камский и Маслов. – У нас не доигранная партия с прошлой недели осталась.
Женщины тоже засобирались. Зинаида уложила близнецов спать, а потом присоединилась к остальным гостьям – делиться сплетнями. Мужчины засели играть в бильярд.
Тема доктора и девушки осталась витать в столовой, над грязной посудой и недопитым шампанским.
4
Первый час ночи. Клиника окутана сонным мраком, и только на третьем этаже, в кабинете Арцыбашева, светит настольная лампа.
Доктор, откинувшись на кресле, медленно тянул третью сигарету подряд. Накурившись, он склонился к столу – рука нависла над пепельницей, забитой до отказа. Окурок осторожно лег поверх остальных. Арцыбашев поднялся и прошел по кабинету, растирая воспаленные, покрасневшие от бессонных ночей глаза, разминая занемевшие конечности и шею. Остановился и крутанулся на месте, возвращаясь к столу.
Медицинская карточка новой пациентки, госпожи Эльзы, лежала поверх номера «Хроник Петербурга». Эту газету позавчера принес Маслов:
– Посмотрите, Александр Николаевич, как быстро вести разносятся.
Арцыбашев посмотрел. Длинная статья, описывавшая происшествие у гостиницы, вела хитрый извилистый ход, выстраивая туманную любовную связь между Эльзой, Самсоновым и самим доктором.
«Марков, – гневно подумал Арцыбашев. – Попадись ты мне на глаза…»
Маслов все это время находился рядом – ждал, когда Арцыбашев прочтет статью, ждал его реакцию. Дочитав, доктор отложил номер и будничным тоном попросил узнать, как дела у новой пациентки. Маслов невероятно сильно растерялся, и даже расстроился – он предполагал бурную реакцию с угрозами и проклятиями.
Он просто забыл на мгновение, на кого работает.
Арцыбашев, шаркая по лестнице, спустился на первый этаж. Пройдя по коридору, он завернул в нужную ему палату.
Девушка, укрытая одеялом до самого подбородка, с полностью обвязанной бинтами головой (только лицо и видно) дышала тихо и спокойно. Она спала третьи сутки подряд, и у Арцыбашева было гадкое ощущение, что она уже никогда не проснется.