Внимать, пересматривать плёнки,
хранить слова
И видеть людей, а не авторские права.
Расставит портреты да записи по местам:
Джон Леннон, Есенин, Марк Болан,
де Мопассан… —
И будет их так же любить, вспоминая всех,
Кто не был успешен, и тех, кто имел успех;
Жалеть гордецов в безрассудности их идей…
…Отец никогда не забудет своих детей.
Я ментально здоров.
Не грузите пространство паникой!
Я «Герни́ку» пока что не путаю
с Гай Германикой,
Фармазонки – не файные феюшки
с ферромонами,
А мормоны не пляшут с гармонями
и с гормонами…
Для чего говорю? – ах, позвольте
немного ясности.
Мне кнутом по спине подсказал
холодок опасности:
Лучше до тридцати потрудиться
обычным плотником,
Чем с понтами понтифика
впутаться в ваш паноптикум.
Извини.
Накипело, взвело до щелчка, обрыдло.
Мне б счастливым прохожим,
пускай изгрубевшим в быдло —
Только б не пассажиром в пустом
полуночном скором,
Где друзей имена – полустанки в окне укором.
Что мне проку свивать эти тонкие светотоки
И ловить эти смыслы, скуласто сжимая строки?
Мне б с мечтами-надеждами, в радости,
на просторе.
Да, конечно. Маршрут. Предначертано.
Чао.
Сорри.
Волки целы да сыты,
да кровью умыты Пилаты.
Надо мной безмятежность
небесной воды голубой.
На усталой душе не залатаны битые латы,
И любая стрела – погруженье
в глубокую боль.
А вверху – благодать:
ни страданий, ни горя, ни рока,
И теряется клин за скалистой грядой облаков.
Я устал наблюдать,
как друзей призывают до срока
В этот самый бессрочный
среди безоружных полков.
…Пустые глаза, толоконные лбы,
Кабак – и опять дорога,
Потерянных лет верстовые столбы,
Полслова – и тень острога.
Упрямо звучит неприглаженный стих,
На сердце легко ли, груз ли.
Покуда мой голос не слаб и не тих —
Звенеть, бубенцы и гусли!
Пока не указ ни дворцы, ни дворы,
Ни сладкие басни-сказки —
Хвала из забытой царями дыры
Надёжней монаршей ласки.
Всевышнего дар унеся в бесприют,
Я трачу Его щедроты:
Скитаюсь, как лабух, как загнанный шут,
От низшей до высшей ноты.
Срывается голос, устала рука,
Но жажда неутолима —
На память оставить наказ дурака:
«Ни взгляда, ни слова мимо!»
Сижу один, как старый Санчо Панса,
В моей бездонкихотовой глуши.
Стихи пропахли пылью декаданса,
Им всё равно – пиши их, не пиши.
Кому-то слышен голос Провиденья,
А надо мной безжалостный игрун