из угрюмой страны Алкоголь.
Заплетя в невода разговора
чувств его потаённую плоть,
я сумел пред собой, хоть не скоро,
камень чёрной души расколоть.
Он шептал мне, впустив в свои вежды
полыхавший огонь голубой:
«Тело можно менять, как одежду,
оставаясь при этом собой.
И с оглядкой (медбратьев боялся)
освещал ещё глубже вопрос:
«Сам не раз я перерождался,
покрывал за минуту сто вёрст
и отца (когда был я ребёнком,
затянул он на шее петлю)
находил не в загробной сторонке,
а в соседнем российском краю.
Врут попы, что гореть ему в адском,
скоро в дом он вернётся опять!..
Слышал я, есть про то у Блаватской,
мне бы книги её почитать.
Мне бы знаний поболе, тогда бы
я давно шелестел на лугу,
а то стал здесь беззубым и слабым,
перерождаться уже не могу.»
И шпионски вокруг озираясь,
потирая отросший живот:
«Двадцать лет уж не видел, как аист
у соседа на крыше живёт.
Вот вернусь на село и увижу…»
И смолкал, уязвлённый тоской,
к Правде Бога рассудочных ближе
этот узник палаты шестой.
В подлом быте гламура и думцев,
душ, зарытых в деньгах и тряпье,
Время Бога нам дарит безумцев,
чтоб мы знали, что есть Бытие!