Похоронный тамада – идиот, перепутавший имя покойного, сглатывал сухую слюну после спиртовых полосканий не мог сказать ничего внятного, потому что где-то рядом стояла справедливость, внимательно наблюдавшая за обрядами глупых людей, укравших всё. Кто-то стоял у тёмной дырки в земле и тихо обсуждал карамельный цвет обивки салона, кто-то жевал результаты американских заводов, прослушивая аннотации слов о покойнике. Там было не грустно, там было безразлично, и маленькая группа бывших знакомых была похожа на говорящие крошки на ресторанной тарелке с инвентарным номером на дне. Все знали глупость конца и мудрость Творца, жизнь покойника была запаролена свыше в назидание стоявшим. Но всем хотелось кофе, уюта, виски и подальше от засыпанных чужих дыр в земле. Это же чужие дыры, без малейшего намека на будущие свои…
Андрею хотелось на Марс в тишину аллей, которых никто не видел, где эхо никогда не возвращается, утопая в вертикальных песках тишины. Он решал, что ему делать с огромным контрактом, когда на карту было поставлено всё, даже больше, чем всё. От его глубинного анализа зависел завтрашний день и все последующие дни его жизни. Поэтому он вызвал к себе «Златоуста», человека, который умел убеждать, видеть, не ошибаться и выбирать единственный правильный путь, среди густых асфальтных распутий, похожих на черточки смертельных штрих кодов. Вся современная жизнь, напоминала ему штрих код с жирными и тонкими палочками, цифрами и магнитными барьерами для других магнитных барьеров. Андрей понимал, что в новом контракте он имел дело с людьми, для которых голубое небо всегда было вредно для глаз. Решать нужно было немедленно, решать остаток жизни, обойдя минные поля, обильно засеянные металлическими ошибками и сволочными плакатами – «Добро Пожаловать!».
– Андрей Борисович, снизу доложили, что к вам Лиза! – раздался судьбоносный сигнал. – Андрей Борисович, уже давно мой рабочий день… – продолжила секретарь.
– Лена, спускайся, мой шофер отвезет тебя в Фили, не волнуйся, завтра в девять ты на работе. Лизавету пусть пропустят! – ответил Андрей и глубоко вздохнул с облегчением, взглянув на часы.
Он знал мотив чужой мелодии, нотную тетрадь и даже дирижеров за кулисами, он был готов к дисгармонии чужих требований. К нему шла его уже бывшая Лунница, планета безразличия матового света и требований исполнений всех желаний. С ней он никогда не ел пирожков и вкусных салатов, он не знал ее кулинарных изобретений и каминных уютов, чистых полотенец и искренних слов, с ней он ощущал себя прищепкой на дорогих мокрых джинсах. Андрей был снова счастлив, она понятия не имела, что у него в голове и какими категориями он собирает урожаи «пшеницы» и строит мысленные небоскребы. Они были чужими встречными пылинками в мире пылесосов и мокрых тряпок. Пришло время собирать разбросанные псевдожемчуга вместо камней.