– Красиво говоришь, мастер лживых слов! – Гай Мэган поднимается с колен, он смело встречает песчаную бурю, собран и мрачен. – Я не верю в антиривайров. Это выдумки Аста Деуса!
– Нет, отец, – Гилберт уже принял решение, – много необъяснимых вещей произошло на моих глазах. Пустыня расцвела деревом, морские драконы катали Джари Дагату на своих спинах, во сне я украл звездолёт, над пустыней шёл дождь, хотя это невозможно. Мир не так прост, как думают контийцы, и далеко не всё можно объяснить чистой логикой. Если я останусь, то стану жертвой войны, которая никогда не прекратится. Это мой единственный шанс, отец!
– Может быть ты и прав. Но Джари Дагата… Если хоть одна царапинка случайно появится на моем сыне, я найду тебя, хитрый сказочник, достану из-под земли и натравлю весь контийский флот!
– Не волнуйся, солдат. Там, куда мы направляемся, случайности исключены.
– И куда же вы отправляетесь?
– Сначала на Траг, а потом туда, куда укажет судьба. Путь будет трудным, но именно таким и бывает истинный путь.
Гилберт Мэган подходит к отцу и склоняет колени, как принято на Саркассе по отношению к старшим. Он просит прощения и отдаёт отцу амулет, который тот подарил ему очень давно. Ему жаль оставлять отца в месте, которое может быть уничтожено очередной битвой, но другого выбора нет. Когда он исчезает в шлюзе Змея, Гай Мэган кричит:
– Удачи, Гилберт! А ты, Продавец путей, береги моего сына, – слышишь? Или я похороню тебя в этом песке…
Завывает буря, восходит солнце, Змей запускает двигатели. Бродяга отвечает, однако в шуме двигателей и завывании бури его слов почти не слышно:
– Не указывай мне, слепец, что делать! Судьба распорядится, как посчитает нужным. Я всего лишь её проводник.