– Подожди!
Сайлас медленно поворачивается, несмотря на нервозность, звучащую в моем голосе.
– А что, если там кто-то есть?
Он улыбается, а может, это не улыбка, а гримаса.
– Тогда они, возможно, смогут сказать нам, что, черт возьми, с нами происходит.
И мы заходим. С минуту мы стоим неподвижно, оглядываясь по сторонам. Я прячусь за спиной Сайласа, как трусиха. Мне не холодно, но я дрожу. Все вокруг кажется мне внушительным и каким-то тяжелым – массивная мебель, воздух, мой рюкзак с учебниками, висящий мертвым грузом на моем плече. Сайлас идет впереди. Я хватаюсь за его рубашку, идя следом, и так мы проходим вестибюль и входим в гостиную. Мы переходим из комнаты в комнату, останавливаясь, чтобы разглядеть фотографии на стенах. Двое улыбающихся загорелых родителей, которые обнимают двух улыбающихся мальчиков, на заднем плане виден океан.
– У тебя есть младший брат, – замечаю я. – Ты знал, что у тебя есть младший брат?
Он качает головой. Улыбок на фотографиях становится все меньше по мере того, как Сайлас и его брат, похожий на его уменьшенную копию, становятся старше. Видны угри на их лицах, скобки на зубах. Видно, что родители слишком сильно стараются выглядеть веселыми, прижимая к себе этих мальчиков с чересчур напряженными плечами. Мы переходим в спальни… потом в ванные. Берем в руки книги, читаем этикетки на коричневых пузырьках с лекарствами, которые находим в аптечных шкафчиках. Его мать везде держит засушенные цветы: между страницами книг, на своей прикроватной тумбочке, в своем ящике для косметики, на полках в спальне. Я дотрагиваюсь до каждого из них, шепча их названия. Оказывается, я помню, как называются все эти цветы. Почему-то это заставляет меня захихикать. Сайлас останавливается как вкопанный, когда, войдя в ванную комнату своих родителей, обнаруживает, что я согнулась от смеха.
– Извини, – говорю я. – Просто я кое-что осознала.
– Что именно?
– До меня дошло, что, хотя я забыла абсолютно все про саму себя, я знаю, как выглядит гиацинт.
Он кивает.
– Да. – Он смотрит на свои руки, и на его лбу появляются складки. – Как ты думаешь, нам стоит кому-нибудь об этом рассказать? Или, может, обратиться в больницу?
– Думаешь, они нам поверят? – спрашиваю я. Мы уставляемся друг на друга, и я опять подавляю желание спросить, не розыгрыш ли это. Нет, это точно не розыгрыш. Все это слишком реально.