Однако бывали дни, когда находило настроение, когда Терри говорил мне закрыть файл романа, над которым мы работали, и открыть файл мемуаров, и вторую половину дня мы писали автобиографию: он – диктовал, я – печатал. Начал он традиционно, с воспоминаний о детстве, и пошел дальше, и иногда ему было просто, а иногда – нет. Наше время вышло на 1979‐м – Терри как раз надевал костюм (редкое событие в его жизни) на собеседование в Бристоле в государственной компании «Централ Электрисити Борд», юго-западный филиал. Файл разросся на более чем 24 тысячи слов – неотесанных, разрозненных, дожидающихся критической доработки, которую Терри уже не сможет провести. Он намеревался назвать книгу «Жизнь со сносками» (Life with Footnotes)>7.
Само собой разумеется, эти слова стали неоценимым источником для следующих глав, и вы увидите обильные цитаты из них. Конечно, встает вопрос: был ли Терри образца 2014 года надежным хроникером собственной жизни? Наверное нет. А в любом другом возрасте? Хоть Терри твердо держался честности и открытости в повседневной жизни, еще он верил, что правда не должна мешать хорошей истории – и особенно хорошей веселой истории. Здесь можно заметить влияние его матери – она, говорил Терри, «была склонна подчистить факт, чтобы тот сиял ярче». Еще он приписывал привычку подчищать истории своему дедушке со стороны отца. А один его дядя выдумал целый рассказ в стиле журнала Boy’s Own о своем неколебимом героизме во время Второй мировой войны, которую на самом деле провел за упаковкой фруктов в Кенте. Из-за этого Терри им бесконечно восхищался.
И если так подумать, подчистка историй – наследственная это склонность или нет – и составляла суть его работы. Более того, все три его профессии – журналистика, связи с общественностью, художественная литература – это сферы, в которых правда, скажем так, явление как минимум зыбкое. По крайней мере, для Терри точно существовала категория историй под названием «слишком хорошо, чтобы проверять». И, конечно, всегда возможно, что история, которая слишком хороша, чтобы ее проверять, в итоге куда лучше выражает жизненную истину, чем история не такая хорошая, зато проверенная.
Но подобный подход все же бросает некий вызов биографу, формально обязанному подкреплять факты какими-никакими доказательствами того, что это и в самом деле факты. А еще больше все усложняется тем, что иногда лично для меня фактическая правдивость случившегося не так интересна, как заявление самого Терри о том, что это случилось. Достаточно сказать, что на нижеследующих страницах я в любых спорных моментах придерживался доказуемой правды как мог, в то же время стараясь не портить удовольствие читателю и (что важнее) не терять неоспоримую развлекательную ценность хорошенько подчищенного факта