– Да, конечно. Признаться…
– Что?
– Их даже немного осталось. Вернуть? – снимая маску, промямлил мастер.
Лицом этот человек больше всего походил на жителя западных земель: оно было круглое, с большим носом-картошкой, широким подбородком с ямочкой и кустистыми усами.
– Не надо, считайте это вкладом в будущее.
– Спасибо, щедрый господин… Когда я начну работать, здесь станет дико душно.
– Мы подождём на улице. Дождь нас не страшит, – Граф опустил капюшон и распахнул входную дверь.
Юноша замешкался, но спустя некоторое время вышел следом. Ещё со времён рыбацкого города ему было несвойственно много говорить. А путешествуя с Графом, он и вовсе привык молча слушать.
IV
Взгляд принца вновь устремился на запад. Земли пред Срететскими холмами утопали в столбах чёрного дыма. Горели деревни, исчезали в пламени леса. Стихия, сотворённая вурвской ордой, неустанно приближалась, скрываемая близким сумраком заката.
Ночь на юге нападала быстро, словно хищный зверь. Солнце едва начинало клониться к горизонту, а уже скрывалось за скальной грядой.
Кариг знал, что где-то там, за Срететскими холмами, обитает нечто, уничтожившее надежду Юга на победу в этой войне. Древнее божество вурвов по имени Горгол уже смело две южные крепости – Терго и Килькеру. К счастью, ложный бог не появлялся достаточно давно. Говорят, огромную тень видели по пути на дальний юг. Дракон вернулся в Бах-Хаш, к своему храму и вождю всего варварского племени – Деку.
– Ваше Величество, нам пора в путь.
Кариг молча взглянул на рыцаря в ржавых доспехах. Почти все знакомые воины погибли на поле брани, и этого принц даже не знал.
«Как его зовут? Хотя какая разница, кто умрёт следующим».
Юг уже погиб, отчего же не погибнуть всем остальным.
– Идём, – наконец ответил принц.
Последний взгляд на равнину навеки отпечатал в памяти образ павшего Юга. Принц не знал, вернётся ли когда-нибудь в эти края. Как и не знал, сумеет ли пережить этот вечер. Дорога до реки Межевая была небезопасна. Отряды вурвов расползлись по землям подобно саранче.
Как и в прошлый раз, залы Даррога встречали его тусклым светом масляных ламп. Казалось, что манекены в старой парадной броне (а её осталось немного) вот-вот обернутся рыцарями и вступят на защиту своего королевства: вот их груди вздымаются, а сквозь забрало виднеется блеск глаз. Но наваждение ушло вместе с отблесками масляной лампы. Это место было мертво, как и все надежды.